Второй Шанс - [21]

Похоронив родителей, продал нашу трёхкомнатную квартиру, купил маленькую гостинку и устроился в магазин электроники подсобником, продолжая учёбу в школе. Друзей особо у меня не было, а ночами мне снился один и тот же сон: обезображенное тело с обгоревшим до костей лицом, ещё несколько часов назад бывшее моей матерью. С самого раннего детства я открыл в себе способность ощущать то, что чувствуют другие люди, и оставшись один, я начал развивать это в себе. Потом была встреча с Викой: бурный и безумный роман, закончившийся трагично. К девятнадцати годам я стал сильнее, чем многие из тех, кого я знал и у кого учился. И тут, когда я был на втором курсе в университете, грянула война. Одна из тех бесполезных войн, которые ведутся из-за денег и для того, чтобы власть имущих запомнили после их смерти. В один осенний день всех студентов нашего факультета собрали на стадионе и сообщили, что нас призывают на фронт.

Нас гнали толпой по снегу с помощью дубинок к поездам, стоящим на вокзале, утрамбовывая в пустые теплушки так, что люди могли только стоять. Когда мы прибыли на передовую, была уже ночь. Нас покормили каким-то варевом и выдали каждому по старенькому АКМ, пролежавшему в смазке лет шестьдесят и по четыре рожка патронов, помнящих ещё мою прабабушку, хотя по всем каналам кричали о том, что армия обеспечена по высшему разряду и не имеет нужды ни в чем. Спали мы в грязных блиндажах, в которых воняло немытыми телами и страхом. Свой первый бой я помню смутно: кто-то кричал, все бежали вперед, периодически запинаясь о коряги и трупы тех, кому не повезло. Потом всё слилось в кровавую круговерть, и я отключился. Очнулся я весь в крови в окопе, избивая треснувшим прикладом труп врага. Вокруг всюду были разбросаны ошметки тел, а растаявший снег на дне была перемешан с кровью. Сослуживцы рассказывали, что я ворвался в траншею, и когда кончились патроны, просто порвал голыми руками несколько человек, однако сам я ничего не помнил. Когда меня впервые отпустили на неделю в отпуск, я узнал, что мою девушку изнасиловали и избили пьяные танкисты, которых расквартировали на первом этаже общежития.

Я был с ней рядом, когда она умирала в реанимации от заражения крови из-за того, что всей моей зарплаты за полгода не хватило на курс антибиотиков, безумно подскочивших в цене, а вся кровь уходила на нужды военных. Потом я попытался отомстить этим уродам, но мне настоятельно посоветовали этого не делать, если я хочу жить. Естественно, никакого наказания ублюдки не понесли, но ходили слухи, что вся их рота сгорела при штурме Донского плацдарма. Блогеры пытались раздуть мою историю в масштабный скандал, но введённое военное положение не особо располагает к свободе слова. Я тогда чуть с ума не сошёл от постоянных интервью, прессинга военных и нескольких попыток отправить меня вслед за ней. Но человек — живучая тварь, а потому я смог это пережить и даже не сойти с ума.

Потом были ещё три долгих года войны: сплошной ужас, безумие и грязь. Слухи о моей отмороженности ходили по всему батальону. Несколько раз наша часть уходила на пополнение личного состава, я четыре раз был ранен, но мои способности помогали мне выжить и выполнить задачу даже в самых адских мясорубках. Свой смысл жизни и основу своей личности я создал в битвах, упиваясь кровью врагов. Однако в обычной жизни старался мало отличаться от других: шутил, смеялся со всеми и всячески поддерживал имидж своего парня. Но я ненавидел людей — тупых, пустых и истощённых. Они были слишком жизнерадостны, слишком веселы, хоть я и понимал, что весь их смех — не более чем маска, которой они защищаются от мира, что на войне люди выгорают, и ничего, кроме ненависти и пустоты у них не остаётся. А потом была та злосчастная зачистка хрущёвки, в которой какой-то враг пробил мой щит ножом. Противника я тогда убил, рану заштопали, но моё тело начало умирать. Медленно начали отказывать мышцы на ногах: я слабел с каждым днём. На всякую хитрую попу найдется и клизма винтом: нашёлся винт и на меня. Естественно, после такого меня комиссовали, списав моё состояние на психосоматику и повесив на грудь пару медалек, как компенсацию за всё, что мне довелось пережить.

Вот так я и остался один, с умирающим телом в разрушенной войной стране. Почти два года я пытался найти способ спастись, но все мои умения оказались тщетными, а знания мусором. Когда накатывала хандра, я просто включал аниме, и часами пялился в экран, забивая голову, лишь бы не выть от бессилия и одиночества. Решив разобраться в том, что же меня убивает, я начал свое паломничество по библиотекам, музеям и интернету, в поисках хоть каких-то крупиц знания.

В результате нашел я и ту дрянь, которая меня убивала, и способ от неё спастись. Однако прошло уже слишком много времени, и я был обречён. Тогда я решил сменить приоритеты, выбрав целью не выживание, а сохранение своей личности после смерти тела. Когда я уже совсем отчаялся, то, перечитывая один из старых текстов, нашёл ритуал, который совершали смертельно раненые в бою воины. Сначала я счёл его бредом, и чуть было не повесился от безысходности. Но утопающий хватается и за соломинку, а потому я решился на это безумие.