Второй шанс адмирала - [32]

Филипп пожал руки обоим.

– Держитесь?

– Держимся! – ухмыльнулся Софронов. – Одесситы записываются в ополчение. Портовики собрали свой истребительный батальон, по всем районам то же самое, особенно в Молдаванке. Даже женский оборонительный батальон имеется!

– Да что женщины, – хмыкнул Жуков, – мы даже танки выпускаем. Вон, глядите! «НИ-1» называется.

Октябрьский оглянулся. На фоне серых портовых складов проезжала громоздкая, угловатая конструкция на гусеницах, с круглой башней сверху. Конструкция рычала и лязгала.

– За основу взяли обычный «СТЗ-5». На заводе имени Январского восстания трактору срезали верх и обшили броней, да не обычной – нету ее, не хватает, – а комбинированной, из двух разнесенных листов стали, а между ними проложили доски. Пули она выдерживает, но вот 45-миллиметровый снаряд пробивает эту самодельную броню насквозь. Башни готовят в трамвайных мастерских, где есть карусельный станок, а потом вооружают – 37-миллиметровыми пушками от «Т-26» и пулеметами ДШК. Получается не хуже «Р-2»!

– А откуда такое название? «НИ-1»?

– А это сокращение – «На испуг».

– Подходящее название, – улыбнулся Филипп.

– Ну! Мы таких бронетракторов семьдесят штук заказали. Завод имени Октябрьской революции подключился, танкомоторные мастерские… Работа кипит!

Комфлота кивнул.

– Насчет обороны… – проговорил он. – Вам какую задачу поставили, Гавриил Васильевич?

Жуков насупился.

– Удерживать район Фонтанки, Кубанки, Ковалевки… – сказал он деревянным голосом. – Отрадовки, Беляевки, Маяков. И станции Каролино-Бугаз. Ну, станцию эту мы оставили уже, Маяки, Ковалевку и Беляевку тоже – это у самого Днестра… Кубанка с Фонтанкой – наши.

Октябрьский кивнул.

– Вот и ясно стало, чего и как, – сказал он. – Выходит, перед нами новая задача – продвинуть рубежи Южного сектора обороны до Днестровского лимана, Западного сектора – до Днестра и Кагарлыка, а Восточного – до Тилиульского лимана. Иначе румыны с немцами подберутся к тому же Гильдендорфу, а оттуда и Одессу обстреливать можно. Вот что… Давайте-ка все как следует продумаем. «Парижская коммуна» бьет за сорок километров, крейсера достают поближе, зато их больше. Это раз. С авиацией пока туговато, как и везде, но кое-что наскребем. Мой самый большой резерв – это «ТБ-3». В июне их никто не бомбил, это старье отстаивалось на дальних аэродромах. Но самолет-то неплохой! Тихоход, верно, зато хоть пять тонн бомб сбросить способен. А я, пока никто не вспомнил о «старье», перегнал его в Крым. Двадцать «туберкулезов» было подбито, ну так налеты на Плоешти для всех опасны. Зато почти шестьдесят бомбардировщиков – в строю, и бомб хватает. Мы еще не исчерпали запас трофеев, набранных в Добрудже, – немецких SD-250, SC-500, SD-1000…

– Неплохо, – оценил Софронов, – ударим крепко.

– И я о том же. Вот что… 3-й ПМП где сейчас?

– У Хаджибейского лимана, в Фоминой балке. А что?

– Да я обещал ребятам почту завезти, уже два мешка накопилось.

– Сейчас отправим, товарищ командующий!

– Нет уж, я обещал, мне и доставлять. Транспорт организуете?

– Бронепоезд мигом домчит!

Три командира, сопровождаемые небольшим отрядом краснофлотцев, отправились на вокзал. И Софронов, и Жуков были спокойны – Фомина балка находилась километрах в двадцати от передовой, тянувшейся севернее, да и бронепоезд «Черноморец» – это вам не «НИ-1».

* * *

Б/п[19] «Черноморец» носил номер 22. «Крепость на колесах» состояла из обшитого броней паровоза серии ОД, двух обшитых стальными листами полувагонов, по бортам которых разместили восемь станковых и четыре зенитных пулемета, а на краях платформы – четыре 45-миллиметровых орудия на колесах. В середине – один полувагон для экипажа и две открытые платформы со шпалами и мешками с песком.

Попыхивая дымом, паровоз бодро тащил броневагоны, а ехать тут было всего ничего. Раньше, правда, в эту сторону ездили отдыхающие – черная грязь с мелкого дна Хаджибейского лимана считалась целебной. Ничего, военная пора не вечна.

Морпехи из 3-го полка, едва завидев Октябрьского, грянули мощное «Ура!». Начали построение, но комфлота скомандовал «вольно» и передал жаждущим вестей мешки с письмами – это были пухлые чувалы. Взводные мигом поделили почту на большие охапки и стали выкрикивать имена счастливцев.

Филипп улыбнулся, замечая, как редеет толпа – получившие письмецо из дому стремились уединиться, чтобы прочитать с чувством, с толком, с расстановкой.

Пользуясь случаем, комфлота решил пройтись, поглядеть на линию обороны. Передовая находилась северней, но бойцы готовились к худшему – рыли окопы, ставили колючую проволоку, оборудовали дзоты. Если враг и пройдет, то мало ему не покажется.

– И так плохо, и так, – ворчал Софронов, продолжая спор, начатый в броневагоне. – Чем короче фронт, тем больше сил на каждый километр, тем его легче оборонять. Так ведь и у противника то же самое! Он уже не распыляет войска, а сосредотачивает их на одном участке.

– Я опять повторяю, – вступил Октябрьский, – чем короче линия фронта, чем меньше удерживаемая территория, тем ближе враг к Одессе. Сначала немецкая и румынская артиллерия лупит по пригородам, потом по одесским окраинам, а после и центр города, и порт – все под обстрелом. А если пушки противника будут бить по транспортам, блокада станет полной – без подвоза морем продовольствия и боеприпасов Одессу не удержать. В принципе, для немцев Одесса не стратегическая цель, как для румын, а всего лишь большая помеха. Перед 4-й румынской армией немцы поставили задачу прикрыть с правого фланга наступление их 11-й армии на Крым. Вот и вся цель – фланговое обеспечение. Не получится у румын взять Одессу, немцы не шибко расстроятся, лишь бы блокировать город у моря. Поэтому я не жду от гитлеровцев большого внимания к Одессе – подкреплений румыны не получат однозначно, а немцы займутся нами напоследок, когда займут Москву и Кавказ. Только вот этого не случится никогда!