– Как и во многих других сферах, в военной сфере в нашей стране всё перевёрнуто с ног на голову, – вещал Шефнер, в годы войны, если не ошибаюсь, бывший военным корреспондентом. – Почему-то у нас контрактные армии западных стран, куда идут служить подготовленные, мотивированные и профессиональные люди, получающие за это достойные деньги, называются «позорными наёмниками», зато призывное стадо из вчерашних школьников, бесплатно с оружием в руках «отдающих долг родине», считается верхом развития.
– Так наёмникам платить надо, – подхватил обладатель взъерошенной шевелюры, – Гораздо выгоднее бесплатное пушечное мясо, которое ещё и дачи генералам из ворованных стройматериалов построит.
– А вот нынешняя власть, как вы считаете, способна что-то изменить? – спросил Стругацкий, и на мгновение мне показалось, что он задал этот вопрос с провокационной целью. – Я имею ввиду не только положение дел в армии, а вообще.
– Как была Советская власть, так ею и осталась, и ничего нового я лично не жду, – презрительно скривился Герман. – Властью недовольны везде, однако в развитых странах, в которых функционируют правовые механизмы, такую неугодную власть меняют вполне себе легитимным образом, например, на выборах. В нашей стране власть несменяема, компартия сама себя избрала в вечные руководители. У нас нет вертикали власти, одни сплошные горизонтали. Человек не может покинуть свою страту, не может подняться на ступень выше по социальной лестнице. Верх его карьерного роста – возможность заделаться главным рабом и начать гонять других. Мелкое чиновничество – предел развития обычного человека в СССР. Если вы хотите хоть в чем-то жить лучше бедной серой массы, то у вас только два пути – либо идти по партийной линии, подчиняясь идеологии большевиков, либо быть вне закона и заниматься каким-нибудь подпольным пошивом джинсов или фарцовкой.
– Так частное предпринимательство вроде как по Конституции всегда было разрешено, – возразил Стругацкий.
– Борис Натанович, ну что вы в самом деле… Всё это видимость, не более. 90 процентов населения уравнены в своей бедности. Хорошо не жили – нечего и начинать. Демагогия и пропаганда охватывает буквально все сферы жизни, и вряд ли что-то изменится. Советская пропаганда на каждом углу рассказывает о том, что у советских граждан есть какие-то там права – но в реальности прав у советского человека очень немного. Он имеет право родиться, обязан ишачить на государство, потом выйти на пенсию и после этого (желательно поскорее) умереть, чтобы не нагружать и без того хилую советскую экономику. Человека у нас презирают. Как там у Мариенгофа… «Эй, человек, это ты звучишь гордо? И – в морду, в морду, в морду». Личность – ничто, а коллектив – всё!
Толпой легче управлять, потому нам и вдалбливают в головы, что индивидуализм – это плохо. Но больше всего я презираю чиновничью братию, всех этих комсомольских и партийных секретарей. Они служат этой власти и её же ненавидят. Как можно ненавидеть и служить? Это рабская психология!
– Вы лучше скажите, кто такие левые и кто такие правые, – встрял в разговор оторвавшийся от игры бильярдист. – Почему коммунисты левые?
– Левые – это те, кто за демократию, за политические свободы для всех граждан без исключения, за участие народа (демоса) в управлении государством, – откликнулся Гранин. – Правые – это те, кто полагают, что управлять государством должна некая ограниченная компактная группа, а демос должен иметь права… дифференцировано. То есть, одни животные должны быть равнее других. Вот и всё.
– То есть из этого следует вывод, что, к примеру, Советский Союз вообще ни разу не был левым государством, – хохотнул бильярдист. – И соответственно, не был социалистическим, несмотря на своё название.
– С чего такой вывод? – спросил Стругацкий.
– Потому что при Ленине огромные группы граждан были поражены в политических правах, потому что, дескать, шла гражданская война, а потом, по уверениям коммунистов и большевиков, продолжилась «классовая борьба», так же исключавшая демократию. В результате, под левыми лозунгами сформировалась группа управителей государством, самовластно распоряжавшаяся экономикой и политикой. Получается, СССР крайне правая политическая сила. Совершенно неслучайно советские люди, и особенно советские политические деятели, испытывали искреннюю симпатию к ультраправому политику Адольфу Гитлеру, беспощадно расправившемуся с демократией в Европе, а его нападение на СССР с горькой обидой назвали «вероломным». Левые – это те, кто хочет прийти к власти, опираясь на протестные массы. Отношение к массам – потребительское. Причем в качестве протестных масс годятся любые угнетенные (пролетариат, религиозные и этнические меньшинства – например в Октябрьской революции большую роль сыграли евреи, кавказские народы, те же латышские и финские стрелки). Правые – это те, кто уже находится у власти, либо хочет прийти к власти, не прибегая к помощи масс. Отношение к массам основывается на мнении, что власть всегда осуществляет меньшая часть общества по отношению к большей. Демократия не нужна ни тем, ни другим, потому что руководители хотят от большинства лишь одобрения их собственных решений.
