Второй шанс 2 - [9]

Можно уволиться по собственному желанию, тоже неплохой вариант. Или уйти на пенсию раньше срока по состоянию здоровья. Вас, фронтовика, отпустят, тем более у вас имеются связи и в медицинских кругах, причём непростых. Правда, задним числом вас могут всё же привлечь, ваши же коллеги с радостью помогут следствию, лишь бы прикрыть свои задницы. Как вариант — пойти к Андропову, покаяться, может, отделаетесь небольшим сроком, если, конечно, сдадите все схемы и подельников.

Другой выход — оставить всё, как есть, но года через три-четыре бежать из страны. Как — это уже ваши проблемы, так же, как и сокрытие нажитого „непосильным трудом“, чтобы им после конфискации имущества, если таковая случится, могли воспользоваться ваши родные. Идеальный вариант — под видом туриста одному (всю семью у вас точно не получится вывезти, смиритесь с этим) уехать в одну из капиталистических стран и там попросить политического убежища. Либо затеряться с поддельными документами на имя местного жителя, хотя не уверен, что вы в достаточной мере владеете иностранными языками.

В любом случае, тем или иным образом вы спасёте свою жизнь. Как дальше сложится ваша судьба — зависит уже от вас. Можете по старой памяти устроиться таксистом, всё же лучше, чем кормить могильных червей. А там, глядишь, в СССР произойдут такие перемены, что всем окажется не до вас. Не исключено, что границы рухнут, и вы сможете воссоединиться со своими близкими.

Самым идеальным вариантом для вас могло бы стать устранение „хозяина Лубянки“ с занимаемого им сейчас поста, и в будущем он не мог бы использовать вашу фигуру в своей партии против Гришина. Но, согласитесь, это не в ваших силах, и даже не в силах Гришина, поэтому такой вариант отпадает сам собой.

Вас, наверное, мучает вопрос, кто я такой и почему решил вам помочь? Начну со второго… Вы мне кажетесь в целом порядочным человеком, доблестно воевали, имеете боевые награды, и в том, что стали заложником Системы, не столько ваша вина, сколько беда. А вот от ответа на вопрос, кто я такой, позвольте воздержаться — я не враг себе и своим близким. Я и так сильно рискую, предупредив вас о потенциальной опасности.

P.S. По прочтении это письмо обязательно сожгите».

Закончив читать, Соколов достал из кармана халата носовой платок и вытер проступившую на лбу испарину. Лицо его, обычно румяное и жизнерадостное, сейчас представляло собой какую-то посмертную маску. Словно бы не веря тому, что он сейчас прочитал, Юрий Константинович потряс головой и снова углубился в чтение. Лицо его постепенно приобретало живой оттенок, однако дрожь в пальцах не проходила. Ему казалось, что за ним уже наблюдают, что вот-вот раздастся требовательный стук в дверь, и войдут люди в одинаковых серых костюмах с одинаковыми, неприметными лицами. И один из них скажет:

— Товарищ Соколов? Проедемте с нами.

Так, первым делом нужно избавиться от письма. Вскочил, кинулся к двери.

— Люда, у тебя спички или зажигалка есть? Давай сюда… И пепельницу тоже… А если я кому-то понадоблюсь — пока меня ни для кого нет!.. Где-где… Уехал, улетел, умер, в конце концов! Придумаешь что-нибудь.

Вернувшись на своё место, чертыхаясь, несколько раз крутанул колёсиком зажигалки, прежде чем появился язычок пламени. Минуту спустя, глядя немигающим взглядом на догорающие в пепельнице останки письма-предупреждения, он постарался успокоиться и разложить всё по полочкам.

Прежде всего, Соколова волновал вопрос, кто же этот странный незнакомец? Наверняка он имел какое-то отношение к Комитету, иначе почему он так хорошо информирован об особенностях работы директора ведущего гастронома страны? Правда ли он хочет помочь или это провокация, чтобы заставить его, Юрия Соколова, нервничать и начать совершать необдуманные поступки? А вдруг он представляет интересы тех, кто хочет посадить в это кресло своего человека? Сплошные вопросы, и ни на один из них у него пока нет ответа.

Первым позывом было схватить трубку телефона и набрать номер Брежневой. Дочь генсека заходила к нему в этот кабинет как к себе домой, а выходила с пакетами, набитыми дефицитными продуктами. Вернее, он сам их нёс до багажника автомобиля, который привозил Галину Леонидовну. А иногда она бывала вместе с мужем, Юрием Чурбановым, порой тот приезжал один, но оба неизменно уходили непременно с полными пакетами провизии.

И сейчас он мог надеяться на её заступничество. Но в последний момент, уже начав набирать знакомый номер, остановился. Нет, Брежнева тут не поможет. Что она может сделать? Нажаловаться отцу? Так тот против Андропова не пойдёт, ему безопаснее будет пожертвовать пешкой вроде директора гастронома, нежели пытаться ввязаться в драку, в которой он может и проиграть.

А может, позвонить самому Гришину? Нет, тот тоже струсит бросать вызов Андропову.

Прав тот неизвестный, что его предупредил, в такой ситуации может не спасти даже преждевременный уход на пенсию, о чём Юрий Константинович начал задумываться в последнее время. Устал он от всего этого, от всех этих рож, от просителей, некоторые из которых переступают порог его кабинета с таким лицом, будто он им должен.