Второй раунд - [91]

Глава семнадцатая

1

«Итак, кто же вы теперь: Ганс, Вильгельм или Вернер?.. И неужели же почти четверть века спустя судьба действительно снова сведет нас? — думал полковник Фомин, убирая в конверт фотографии Лютце-Зандлера. — И чья рука направляет теперь вас на новые преступления? Английская разведка?.. Тогда они делали на вас крупную ставку, но просчитались. Старк и его помощники старательно плели агентурные сети, пытались проводить хитроумные операции, давая им романтические названия. Но они были вовремя разгаданы и пресечены, а исполнители главных ролей Мевис, Курц и резидент Фердман понесли заслуженную кару. Уже тогда вы были матерым шпионом, Курт фон Зандлер, и вам одному удалось уйти от возмездия. «Отшельник» — любитель работать в одиночку. Мало вероятного, что вас можно было увидеть среди тех, кто цепляет на цивильные пиджаки снятые со старых мундиров гитлеровские награды и, беснуясь, требуют реванша. Вы были человеком действия, «Барон», и, как того требует ваша профессия, предпочитали оставаться в тени. Так если это все же вы пожаловали к нам в гости, кто теперь ваш хозяин?..»

Да, много воспоминаний разбудил в нем тревожный сигнал Петрова. Такие сообщения не оставляются без проверки, так же как безымянная ориентировка друзей о выезде в СССР крупного натовского разведчика. «Кому же доверить это дело?» Перебрав в уме своих сотрудников, Фомин остановил выбор на капитане Михайлове. Позвонил, попросил зайти.

— Хочу поручить вам, Юрий Михайлович, одну работу. Вот тут у меня лежит дело, которым я занимался более двадцати лет назад, еще в период зарождения Германской Демократической Республики. Был я тогда, как понимаете, чуть-чуть помоложе. Я имею в виду, моложе вас, — улыбнулся Фомин. — Ну так вот, если сигнал, который мы получили, подтвердится, нам с вами придется вступить в борьбу с умным, ловким, высокой шпионской квалификации противником, в послужном списке которого немало побед, круто замешанных не только на крови наших людей, но и своих соотечественников, даже коллег.

Ознакомление с материалами отнимет у вас, прямо скажем, много времени. Дело пухлое и сложное. И этим займетесь не сейчас — позже. А пока вам предстоит, используя все наши возможности, выяснить, кто из граждан ФРГ и Бельгии в настоящее время находится у нас в Москве. И нет ли среди них барона Курта фон Зандлера. Надежды встретить такую фамилию, я больше чем убежден в этом, у нас почти нет. И все же посмотрите. В свое время этот господин заявил мне, что такие вещи, как настоящая фамилия, он не обязан хранить в памяти, что он вообще все прежние свои фамилии, как и легенды-биографии прочно забывает. Навсегда. Правда, он не подозревает, что нам и в самом деле известна его настоящая фамилия. Вот его фотографии двадцатилетней давности. Сейчас этому человеку уже за пятьдесят. Я очень на вас надеюсь, Юрий Михайлович, иначе бы не задал такого мудреного ребуса.

— Решали ведь уже такие задачки, Евгений Николаевич, — забирая со стола снимки, сказал Михайлов.

— Э-э-э. Не скажите, — покачал головой Фомин. — Зандлер-Лютце — это, брат, штука! Уравнение со всеми неизвестными. — Полковник мягко постукивал карандашом по бумаге. — Однако у нас есть и постоянно действующие козыри. Один из них — заблуждение любого преступника, даже пусть он будет мастером шпионажа экстракласса, — надежда, что время, подобно волне смывает следы. А следы остаются, дактилоскопические отпечатки и некоторые другие характерные приметы. У этого человека их, правда, немного, вот я специально перечислял их на этой бумажке. Когда будете беседовать с обслуживающим персоналом гостиниц, обратите их внимание на темные очки, мне назвали эти очки модными, даже ультрамодными. Он их старается не снимать. Вообще-то ничего особого в этом нет. Сейчас многие такие носят. Особо обращаю вате внимание: иногда у него слегка дергается правая щека и мочка уха — хронический нервный тик. Примерно вот так… И еще — знает русский язык. Но применяет ли его — вопрос.

— Когда предположительно он приехал в Москву?

— Имеется у меня тут еще одна ориентировка и если, грубо говоря, ее притянуть к этому делу, то что-нибудь в середине августа. Но это предположительно, так же, как и понятие «он». Сигнал мог оказаться ложным.

— Все понятно, товарищ полковник. Отправлюсь на поиски немедленно.

«Он» или не «он»? Как гамлетовская проблема — «Быть или не быть?» — занимала мысли Фомина. А если «он», зачем пожаловал к нам? Что хочет увидеть? Или кого? Может быть, старых знакомых? Не меня, конечно. И не Петрова. А вот Денисовых… Вернее, Денисову. Вполне вероятно… Ну, допустим. Зандлер в Москве решил проверить, куда делась его хорошенькая «помощница», некогда принявшая привет от «дяди Боба». На следствии он не упомянул ее, а мы не спрашивали. Им, вполне вероятно, известна ее дальнейшая судьба. И они могут предположить, что «Лотта» скрыла от мужа свою связь как с Лютце-Зандлером, так и со Старком. И тогда… Черт возьми, — Фомин встал и зашагал по комнате. Еще не известно, он ли это, а я уже свожу вместе старые персонажи давно сошедшей со сцены и не доигранной до конца пьесы. И делаю это так, словно не минуло двадцати с лишним лет, словно я прежний капитан Фомин, на попечении которого энбургское конструкторское бюро, и Денисов, и… А версия вместе с тем вполне логичная: Зандлер, кого бы он сейчас здесь ни представлял, может попытаться шантажировать Людмилу Николаевну, припугнуть прошлым, в надежде заставить работать на себя. Тогда нужно опередить его. В первую очередь следует, пожалуй, позвонить Виктору Сергеевичу и рассказать о возможном появлении на их горизонте такого «гостя». Все теперь зависит от результатов проверки».