Второй пояс. Откровения советника - [8]

Глава 4. Накануне…

В ноябре месяце кандагарская «зеленка» из-за опадающей с деревьев и виноградников листвы становилась относительно прозрачной, и большинство «духов» уходили со своими семьями в лагеря беженцев, размещавшиеся в приграничных пакистанских городах Чаман и Кветта. Туда же уходили и мирные жители. Наступающие зимние месяцы не сулили им ничего хорошего. Да и что можно было делать в «зеленке» зимой, в период муссонных дождей. Урожай винограда был собран, высушен и продан оптовикам. Травяной покров оскудевал до такой степени, что не мог обеспечить кормом многочисленные отары овец.

Так было во все времена.

Но в ноябре 1987 года события развивались совершенно по иному сценарию.

Примерно 25-го ноября один из агентов спецотдела Царандоя оставил в специально оборудованном тайнике рукописную копию секретного приказа руководителя южного фронта ИПА. Всем кандагарским моджахедам, воевавшим под знаменами этой исламской партии, предписывалось немедленно приступить к подготовке отражения атак, которые в ближайшее время будут предприняты госвластью и шурави.

Внимательно изучив пункты данного приказа, я был поражен степенью осведомленности душманского руководства о планах Кабула. Оставалось только позавидовать тому, на каком уровне у противника была поставлена разведка. Ведь не простой же офицер «сливал» им информацию о замыслах высшего военного и политического руководства страны. Душманский «крот», осевший в Кабуле, был как минимум в звании полковника, или даже генерала.

Содержание секретного приказа «духов» мы с моим подсоветным Амануллой в тот же день доложили каждый по своей инстанции. Последовавшую за этим реакцию можно было описать одним словом — шок. Откуда, и самое главное, от какого источника была получена информация?!

С Амануллой мы работали вместе уже второй год. Ценить источники негласной информации и всячески оберегать их от возможного провала я приучил своего подсоветного с первых же дней совместной работы. Договорились, что будем врать одновременно и в один голос. Вдвоем придумали легенду, согласно которой секретный приказ был обнаружен под подкладкой сюртука «духа», убитого накануне солдатами царандоевского поста первого пояса обороны. Благо такой факт накануне действительно имел место, и труп «духа» вторые сутки лежал во дворе спецотдела, дожидаясь официального опознания.

Поверили, однако. Но одновременно высказали предположение, что это может быть провокационная уловка со стороны «духов», поскольку о планирующейся операции никто толком еще ничего не знал.

Вот те здрасте! Выходило, что сидящие в зеленке «духи» знали больше, чем те, кто по должности своей должен был знать это в первую очередь. В мою душу закралось сомнение в искренности начальства. Не иначе как опять переигрывают, давая тем самым понять, что пока еще рано мне знать о том, что уже известно им. Да и шут с ними. Может это и лучше — меньше знаешь, крепче спишь.

Полученная информация требовала дополнительной проверки через другие независимые источники, которые смогли бы подтвердить или опровергнуть её. В срочном порядке мы ориентировали всю агентуру максуза (спецотдела) и джинаи (уголовного розыска), нацелив её на интенсивное изучение складывающейся вокруг Кандагара оперативной обстановки.

Результаты превзошли все ожидания. Уже через пару дней командир договорной банды — Абдулла — через своих связников подтвердил мои наихудшие опасения. «Духи» полным ходом приступили к сплошному минированию дорог, ведущих из Кандагара в уезды Даман, Аргандаб и Панджвайи. Люди Абдуллы обратили внимание на то, что при минировании дорог «духи» совершенно не использовали дорогостоящие противотанковые «итальянки», перейдя на более упрощенный и дешевый способ минирования с помощью фугасов. В ночное время суток на проезжей части дороги вырывалось сразу несколько ям, в которые закладывались неразорвавшиеся советские авиабомбы, боевые части ракет и крупнокалиберные снаряды. Общий вес заряда ВВ, закладываемого в каждой яме, составлял от десятков до сотен килограммов тротила. Никаких премудрых датчиков-детонаторов не использовалось. Просто-напросто в яму с взрывчаткой укладывалась обычная батарейка, упакованная в целлофановый пакет, а к ней присоединялся один или несколько электродетонаторов, помещаемых в детонационные отсеки бомб и снарядов. В качестве замыкателя электрической цепи использовали несколько осколков бомб, снарядов, или просто старые гвозди. К ним присоединялись тонкие провода, являвшиеся частью электрической цепи замыкателя. Осколки, слегка вдавленные в грунт, как бы невзначай раскидывались по полотну дороги. Рядом разбрасывались еще несколько осколков, которым была отведена роль отвлекающего фактора для советских саперов. Такой импровизированный фугас взрывался только после того, как на осколки-замыкатели наезжал стальной трак гусеницы танка или бронемашины. Электрическая цепь замыкалась, и происходил взрыв. Шансов выжить экипажу боевой машины и сидевшим на её броне десантникам не оставалось никаких.

Объяснимо было и то, почему «духи» занялись минированием задолго до начала операции. Для афганских бурбухаек на резиновом ходу фугасы были совершенно безвредны. И в то же время грузовики укатывали дорожное полотно в местах закладки зарядов до такой степени, что нашим саперам с их доисторическими щупами там делать было нечего. Да и с помощью металлоискателя заряд невозможно было отыскать — трудолюбивые «духи» закапывали фугас на такую глубину, где прибор его просто «не брал».