Второй медовый месяц - [74]

Не дыша, она взяла ребенка с колен и положила на диван, потом прилегла рядом, приблизив к нему лицо.

— Ты понятия не имеешь, как из-за тебя изменилось все сразу, — зашептала она, почти касаясь губами младенческой щечки. — Ты не представляешь, как ты все усложнил, какие чувства у меня вызвал, как невозможно теперь представить, что было до тебя.

Малыш зевнул во сне и разжал пальчики.

— Я говорила, что вернусь на работу, — продолжала объяснять ему Кейт, — твердила, что вернусь обязательно. Я этого хочу. И не хочу отказываться от своих желаний. Но не могу. Я способна только быть рядом с тобой.

Она приложила палец к крошечной ладошке. Ребенок схватился за него, не открывая глаз.

— Только не вырастай, — попросила Кейт. — Не становись большим, и тогда нам вообще ничего не придется делать. Ни мне, ни тебе.

— Господи! Ты еще не спишь? — воскликнула Эди.

— Как видишь, — ответил Рассел.

Она сгрузила пакет на кухонный стол и сбросила жакет, не глядя на Рассела.

— Сегодня прошло удачно?

— Да, — кивнула она.

Он указал на стоящую перед ним бутылку вина.

— Выпьешь?

Она кивнула, отошла к раковине, наполнила кружку водой и выпила залпом. Вернувшись к столу, Эди рухнула напротив Рассела.

Он налил ей вина и протянул бокал через стол:

— Держи.

Она не шевельнулась.

— Спасибо.

— Что случилось? — спросил Рассел.

Эди попробовала придвинуть к себе бокал, не дотянулась и безвольно обмякла на стуле.

— Просто устала как собака.

— Хм.

— Зал был прекрасный, — продолжала Эди. — Честное слово, просто замечательный. Можно сказать, один из лучших за все время. Нас слушали, на нас смотрели. Но… в общем, виновата я.

— В чем?

— Думала о другом, — призналась Эди.

Рассел поднялся и переставил бокал Эди поближе к ней:

— Вот.

— Спасибо.

— По-моему, если сознаешь, что делаешь, даже если мысли где-то бродят, — заметил Рассел, — это уже не важно.

Эди вздохнула:

— Важно.

Рассел обвел взглядом кухню и осторожно предложил:

— Хорошо бы тебе сразу лечь, а я сам здесь уберу.

Эди глотнула вина.

— Все наши дома?

— Понятия не имею.

— Не смогу лечь, если кто-то еще не вернулся.

— Эди…

— Не могу, — глупо повторила Эди. — Никогда не могла и никогда не научусь.

Рассел закрыл глаза.

— Бред и враки, — пробормотал он сквозь зубы.

— Что?

— Ничего.

— Нечего на меня ворчать, — сказала Эди. — Не стоило дожидаться меня, только чтобы побрюзжать.

Рассел вздохнул:

— Что надо сделать?

Эди разразилась саркастическим смехом.

— Проще составить список дел, без которых можно обойтись…

— Послушай, — перебил Рассел, — послушай. Сейчас нам еще хуже, чем когда они учились в школе. Хуже, чем когда они стали студентами. Просто перестань за все хвататься сама. Перестань, и точка. Если они узнают, что тебе нужна помощь, они со всем справятся сами!

Эди отвернулась.

— Я не могу им позволить.

— Почему?

— Потому что они несчастные, у них разбито сердце, полно проблем, и во всем виновата я.

— Чепуха, — яростно возразил Рассел. — Чепуха и бред. Ты ведешь себя так только по одной причине: чтобы не расставаться с прошлым и иметь оправдание.

Эди легла щекой на стол.

— Дай мне сил…

— И мне, — поддержал Рассел.

Эди фыркнула. Рассел промолчал.

Не поднимая головы со стола, она спросила:

— И какого черта ты до сих пор не лег? Только чтобы сорваться на мне?

В кухне стало тихо. Рассел прокашлялся. Эди смотрела на плиту и думала, что кафель на стене над ней давно пора вымыть.

Наконец Рассел заговорил:

— Мне надо сказать тебе кое-что.

Глава 17

— Она в приемной, — сообщил Блейз Мэтью.

Мэтью упрямо смотрел в экран и не отвечал.

— Она ждет с девяти.

— Знаю.

— Говорит, что ей точно известно — ты здесь.

— Да.

— Мэтт, — Блейз нагнулся и попытался вклиниться между головой Мэтью и экраном компьютера, — не заставляй ее сидеть там весь день. Так нельзя.

— Я не должен видеться с ней, иначе не выдержу. Другого способа нет.

— Знаешь, некрасиво увиливать…

Мэтью перевел взгляд на Блейза.

— Знаешь, что будет, если я выйду к ней? Она спросит, можем ли мы где-нибудь поговорить, и поскольку вокруг будут люди, я не стану закатывать скандал, скажу «да», и мы пойдем в кофейню или еще куда-нибудь, и там она начнет объяснять, что все еще можно исправить, что она сделает все так, как я хочу, а я буду твердить, что уже поздно, потому что так и есть, пока она не расплачется, а я не почувствую себя полным ублюдком, не скажу, что мне пора, и не вернусь сюда. И все будет еще хуже, чем раньше. Так что и начинать не стоит.

Блейз выпрямился, присел на край стола Мэтью и вытянул ноги.

— Она говорит, что ей надо сказать тебе только одну вещь, — сообщил Блейз, — так что много времени это не займет.

— Да какая разница, что ей надо!

Блейз в изнеможении запрокинул голову и уставился в потолок.

— Мэтт, у тебя нет выбора.

— Есть. Это последнее, что у меня осталось.

— Какие бы чувства ты к ней ни испытывал, вы жили вместе, ты обязан выслушать ее еще раз. Представь, как унизительно для нее сидеть там, внизу, на виду у людей, которым известно, что вы были вместе. Если она отважилась на такое, то это не просто каприз.

— Это еще почему?

— Она не из таких.

— Мало ли, она могла измениться, — возразил Мэтью.

— Только потому, что ты вытираешь об нее ноги.