Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! - [5]

Первым из второкурсников покончив с едой, Иван подошел к Эмме.

– Да, Ваня? – тут же обернулась к нему Маклеуд, откладывая вилку.

Голицын покосился на поляка: Мазовецки, похоже, был полностью поглощен общением с бифштексом.

– Э… Эмма… Как насчет прогуляться на поверхность? – пытаясь говорить как можно небрежнее, спросил он. – До закрытия ворот, – он бросил взгляд на циферблат своего браслета, – еще час сорок!

Покидать Школу без сопровождения преподавателей или кураторов курсантам, как правило, запрещалось, но в выходные дни после ужина второкурсники могли какое-то время подышать свежим воздухом – в пределах контрольного периметра, разумеется. Делать там, по большому счету, было особо нечего, но право на прогулку считалось привилегией старшего курса, а потому весьма ценилось.

– На поверхность? – переспросила Эмма. – Слушай, нет, сегодня, боюсь, никак не получится, – попыталась она тут же сгладить отказ виноватой улыбкой.

– Не получится? Почему?

– Ну, понимаешь… Я… То есть мы… Мы со Збышеком собирались обсудить некоторые нестандартные тактические схемы для криска. Ты же понимаешь, игра сборной не должна стоять на месте…

– Понимаю, – кивнул Иван. – Со Збышеком, значит, – он медленно перевел взгляд на Мазовецки – ничего, кроме бифштекса, для того, кажется, по-прежнему не существовало. Почему только, интересно, кусок мяса за время их разговора ничуть не уменьшился? – О’кей, – кивнул он, – сборная – это святое… Значит, в другой раз.

– В другой раз – обязательно! – заверила его Эмма.

Проблема заключалась в том, что примерно то же самое он слышал и вчера, и позавчера, и третьего дня, а другой раз, словно заколдованный, все не наступал.

– В шахматишки? – поймал Иван за рукав пробегающего мимо Глеба.

– В шахматишки? – рассеянно переспросил тот. – А ты что, наверх не идешь?

– Да не, неохота что-то, – покачал головой Голицын. – Ну, так как насчет шахмат?

– Не, дружище, извини, сегодня не могу, – развел руками Соколов. – Я тут это… Обещал Лерке помочь ей с альгерским…

– Лерке? С альгерским? Да она ж и так с урока меньше десятки не приносит!

– Нет предела совершенству! – Иван и не заметил, как к ним приблизилась Боголюбова. Подойдя, Лера взяла Глеба за руку. – Ну что, идем?

– Извини, друг, – виновато повторил Соколов. – Сам видишь…

– Вижу, – кивнул Голицын. – Удачи вам… в альгерском.

– Кто-то что-то говорил насчет шахмат, или мне послышалось? – проговорил Пашка Хохлов, неслышно подходя сзади.

– А ты что, играешь? – не слишком вежливо спросил Иван, провожая тяжелым взглядом удаляющихся Глеба с Лерой.

– Ну, как тебе сказать? Помню, всех главнее королева: ходит взад-вперед и вправо-влево, ну а кони вроде только буквой «Г»… А вообще-то у меня первый разряд, без пяти минут КМС, – не без гордости добавил он.

– КМСов я ем на завтрак, – обернулся наконец Голицын.

– До завтрака еще дожить надо, – усмехнулся Хохлов. – Ну, так что, идем?

– Идем, – махнул рукой Иван.

3

Психотехника, как и на первом курсе, оставалась для Ивана самым нелюбимым из школьных предметов, несмотря даже на тот неоспоримый факт, что в ее практической пользе ему совсем недавно пришлось убедиться буквально на собственной шкуре. Прошлым летом индивидуальный пароль, присвоенный каждому курсанту преподавателем – нард-кором Швуром – еще на самом первом занятии, спас и жизнь самого Голицына, и в конечном итоге репутацию Альгера на Земле. С другой стороны, точно такой же пароль (ну, почти точно такой же – не будем придираться к мелочам), использованный эмиссарами Ранолы, едва не убил его лучшего друга – Глеба Соколова – причем, что самое страшное, – его же, Ивана, руками.

Незримая сила, с которой приходилось иметь дело на занятиях психотехники, – могучая и, несмотря на все старания преподавателя, – по-прежнему почти непостижимая, внушала Голицыну безотчетный, просто-таки первобытный ужас.

Что удивительно, нард-кор Швур, напротив, относился теперь к Ивану с в общем-то нетипичной для него симпатией. Впрочем, как догадывался Голицын, его личных заслуг в этом было не так уж и много: альгерд видел в лице второкурсника лишь результат собственной хорошо выполненной работы. Психотехники, говорят, вообще весьма трепетно относятся к своей деятельности, и пароль, успешно сработавший менее чем через год после присвоения, мог, наверное, служить истинным украшением неформального послужного списка нард-кора Швура.

Разумеется, еще до официального начала занятий Иван с Глебом получили новые пароли – взамен использованных. Нард-кор Швур даже специально прилетел для этого на Землю. Психотехник так торопился, что оставалось только удивляться, как Голицын ухитрился прожить первые семнадцать лет своей жизни – без индивидуального пароля.

Теперь, однако, все было как положено: пароль – бессмысленное звукосочетание или, как в прошлый раз – нелепая, не употребляющаяся в обычной речи фраза на языке Альгера – внесен в специальную сверхсекретную информационную базу, а сознание Ивана получило надежный страховочный тросик, на котором и должно было повиснуть, в случае если Ранола вновь попробует влезть своими грязными лапами в святая святых личности Голицына, и болтаться до тех пор, пока не подоспеет помощь. Ну что ж, по крайней мере теперь он точно знал – все это и правда работает.