Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! - [11]

Тем временем Глеб благополучно достиг противоположной стены. Отсюда до ворот было уже совсем недалеко, но в запасе у защиты оставались еще два битка, причем один – у Мазовецки. Два мяча сохранили и россияне, но позиция обоих Иванов была теперь не слишком удобной.

Оценив ситуацию, Голицын окликнул Пашку, решив переправить свой биток капитану, и в этот момент, заметив, что на голос обернулись не только свои, но и некоторые игроки «Конкорда», Глеб рванулся к воротам. Но, к сожалению, Мазовецки был начеку. Подпустив Соколова почти вплотную, поляк мощным ударом послал ему навстречу свой биток. Маленький попробовал было его перехватить, но на таком расстоянии шансов тягаться со Збышеком у него не было.

Каким-то образом Глеб ухитрился удержать под контролем снаряд, но ударом битка его отбросило назад – куда дальше, чем разрешенная одна руша – пять земных метров.

– Первая попытка не засчитана! – сообщил арбитр.

Расстроенно послав черный мяч в сторону Ивана, Глеб скрылся за воротами. Игроки в зале разобрали битки.

– Второй – пошел! – поторопил судья Голицына.

– Никому не стрелять, пока снаряд у меня в руках! – шепнул Иван, занимая стартовую позицию. – Пашка, Мазовецки – твой!

– Что? – не понял Антон.

– Делай, как он сказал! – процедил Хохлов, перемещаясь вдоль стены поближе к поляку.

Маневрируя возле стены, Ивану удалось заставить противника впустую растратить три битка. На руках у игроков «Варяга» по прежнему оставалось четыре – следуя указанию Голицына, россияне пока огонь не открывали. Это уже можно было назвать преимуществом.

Иван сделал еще пару ложных маневров, но больше никто из европейцев на них не купился. Что ж, значит, близился решающий момент.

Замерев на мгновение, Иван внезапно швырнул черный мяч в противоположную стену, выждал секунду – и рванулся к воротам. Со стороны конкордовцев вылетели два битка – один в сторону снаряда, другой – Голицына.

– Перехват! – донесся до слуха Ивана голос Пашки.

В воздух взвились еще два мяча – кажется, Антона и Игоря. Первый успешно защитил снаряд, второй же ушел в «молоко», но тут подоспел Маленький, метким броском отведя вражеский биток в сторону от тезки.

Тем временем снаряд отскочил от стены и устремился к открытым воротам. С другой стороны туда же несся Голицын. В распоряжении противника оставался теперь всего один биток, но это был биток Мазовецки.

Держа мяч наизготовку, поляк, похоже, выбирал, куда нанести удар. Снаряд был меньшего размера, да и летел быстрее, но игрок зато приближался под неудобным углом…

«Я бы шарахнул в него, – успел подумать Иван. – Не собью – так хоть душу отведу…»

Поляк, однако, рассудил иначе. Распрямившись, он метнул биток по направлению к черному мячу.

Бросок был точным, но у «Варяга» еще оставался ход в запасе. И ход этот сделал Пашка. Два красно-коричневых мяча со звоном столкнулись в воздухе, а через мгновение черная сфера беспрепятственно легла точно на ладонь Голицына. Еще секунда – и Иван прошел со снарядом через открытые ворота «Конкорда».

5

Среди немногочисленных привилегий второкурсника была и такая: раз в пять недель, в выходной, четверо курсантов, имевшие в своем активе наибольшее количество призовых баллов, на полдня выезжали в ближайший город. Ну, может быть, «город» – это несколько громко сказано: всего лишь узловая станция местной монорельсовой дороги, из достопримечательностей – недостроенное, говорят, еще с прошлого века, здание муниципалитета, пара баров, куда курсантом ходить, вообще-то, не полагалось, да торговые ряды. Но для неделями безвылазно томящихся в Школе землян и это уже было кое-что, так что первой вылазки все ждали с огромным нетерпением.

Иван отнюдь не был здесь исключением, хотя, признаться, не слишком рассчитывал попасть в заветную четверку. Однако где-то на ровном месте оступился Глеб, где-то в последний момент не доработал Сингх, потерял темп Збигнев Мазовецки – и неожиданно для всех и в первую очередь – для самого себя Голицын оказался на призовом четвертом месте. Первое и третье прочно занимали Чжу Пэн и Чан Бяо, на втором… На втором была Эмма.

В таком составе поездка приобретала для Ивана новый смысл. Пришла пора поговорить с Эммой начистоту – и в этой связи отсутствие под боком поляка было как нельзя кстати.

Последние события, связанные с матчем «Варяг» – «Конкорд», только все окончательно запутали в голове Голицына. Подсознательно он ждал некого момента истины: либо, как это бывало в старину, доблестный рыцарь (это, если кто не понял, он, Иван, про себя), сбросивший противника с коня (и, кстати, в очень красивом стиле сбросивший), получает в награду любовь прекрасной дамы, либо дама предпочитает утешать проигравшего (говорят, в истории и такое случалось), а рыцарь, развернув овеянное славой знамя, с гордо поднятой головой отправляется дальше – к новым подвигам… Разумеется, Голицын всей душой жаждал, чтобы события двинулись по первому варианту, но, положа руку на сердце, понимал, что быть оно может всяко.

Вышло, однако, и не то, и не се, а вовсе даже не пойми что. Началось с того, что первым выходящего из раздевалки Ивана поздравила с победой не Эмма (как он рисовал себе в мечтах) и даже не Фадеев, Фоменко и Лерка Боголюбова – не принимавшие в игре члены российской делегации (как, наверное, было бы логичнее всего), а появившейся из соседней двери Збышек. Поляк, разумеется, был очень расстроен – не заметить этого было невозможно – и тем не менее рукопожатие его было крепким, а слова восхищения – как будто бы вполне искренними. И это через какие-то три четверти часа после того, как в лобовом столкновении они едва не убили друг друга! Куда что делось…