Второй фронт Иосифа Сталина - [6]

"Братья и сестры", большинство из которых так и не могло осмыслить, почему из сводок Совинформбюро нельзя было понять, что происходит на фронте, опять, в который уж раз, вождю поверили.

Во все поверили - и в то, что на оставляемой врагу территории нужно уничтожить и истребить все, что можно уничтожить и истребить: заводы и фабрики - взорвать, хлеб - сжечь, скот - порезать. Ну а то, что миллионы "братьев и сестер" при этом будут брошены на произвол судьбы и обречены на вымирание, это Большого брата не интересовало. И долгие еще десятилетия после этого всяк советский человек, заполняя анкету по учету кадров, должен был непременно ответить на вопрос, а не жил ли он или, может быть, его родственники на оккупированной территории. А коли жил - те, кто постарше, знают, что из этого следовало...

И буквально на следующий день снова заработала приостановившаяся машина сталинских репрессий. Застоявшиеся было без дела (года полтора, почитай, смертных приговоров было - кот наплакал) палачи-юристы оживились. За три июльских дня сорок первого в одной только Москве Военная коллегия Верховного суда СССР, Особое совещание при наркоме внутренних дел СССР, военный трибунал Московского военного округа, трибунал Внутренних войск НКВД и специальное присутствие Мосгорсуда приговорили к смертной казни более тысячи заключенных московских тюрем. Никак не менее десяти тысяч было в срочном порядке приговорено к длительным срокам заключения и этапировано в лагеря Сибири и Дальнего Востока. И это только в Москве. Сколько же их было по всей стране сказать невозможно.

Из Темниковского исправительно-трудового лагеря были привезены в Москву жены объявленных в 1937 году врагами народа известных военачальников - Блюма Савельевна Авербух-Гамарник, Нина Евгеньевна Тухачевская-Аронштам, Нина Владимировна Уборевич и Екатерина Михайловна Корк. Уже в начале июля 1941 года они были приговорены к смертной казни и расстреляны.

Наркомат путей сообщения СССР, где дважды в 1937-1938 годах было расстреляно все (за исключением, разумеется, наркома Лазаря Кагановича) руководство, в 1939-м снова был "почищен", и арестованные тогда путейцы во главе с заместителем наркома Сергеем Торопченовым были расстреляны в июле 1941-го. Я пытался определить, сколько же времени приходилось на рассмотрение в судебном заседании дела каждого из приговоренных к смертной казни. В 1937-м были случаи вынесения таких приговоров Военной коллегией в течение... пяти минут, а в 1938-м Генерального секретаря ЦК ВЛКСМ Александра Косарева судили аж целых двадцать пять минут. Теперь и этих пяти минут не выходило. Оставалось предположить, что никаких судебных заседаний не было вовсе, и смертные приговоры выносили заочно, по спискам.

Кого только не было в этих списках - и люди, совершенно никому не известные, и те, кто занимал достаточно высокие должности. Вот "навскидку", что называется, выбранные фамилии растрелянных в Москве жарким летом сорок первого года.

Это генерал армии Д. Г Павлов, командующий Западным фронтом, и вместе с ним генерал-майоры Климовских В. Е., Коробков А. А. и Григорьев А. Т. - это они, оказывается, были виноваты в страшном поражении Красной армии в первые дни войны. В июле их судили и расстреляли в день вынесения приговора. Дело арестованного вместе с ними командующего артиллерией Западного фронта генерал-лейтенанта Н. А, Клича было почему-то выделено в отдельное производство, но и он тоже был расстрелян, правда, уже осенью.

Авербух В. Б., секретарь ЦК компартии Палестины;

Белицкий Д. П., редактор "Ленинградской правды";

Вардин-Мгеладзе И. В., литкритик, один из вождей Российской ассоциации пролетарских писателей (расстреляли и еще несколько литераторов, в том числе талантливого прозаика Михаила Лоскутова);

Гродко А. Н., заместитель наркома юстиции СССР;

Курбанов Джумбай, председатель Совнаркома Кара-Калпакской АССР;

Лоренц И. Л., полпред СССР в Австрии;

Муругов И. В., секретарь Читинского обкома ВКП(б);

Магер М. А., комкор, член Военного совета ЛВО;

Никитин А. Е., заведующий отделом печати ЦК ВКП(б), редактор журнала "Огонек";

Попов М. И., редактор газеты "Труд";

Самуленко А. Г, заместитель председателя правления Госбанка СССР;

Соколов Н. К., председатель правления Госбанка СССР;

Стомоняков Б. С., заместитель наркома иностранных дел СССР;

Хольцман В. С., директор Туберкулезного института Наркомздрава СССР;

Хохуля В. И., директор завода No 70 Наркомата боеприпасов СССР (всего директоров заводов расстреляно было с десяток);

Чапликас Ю. И., бывший министр внутренних дел Литвы;

Шапиро М. И., бригинтендант, начальник санотдела МВО;

Эфрон С. Я., журналист, секретный сотрудник НКВД, муж М. И. Цветаевой.

И еще - бесконечная череда крупных хозяйственников, инженеров и техников, рабочих, служащих и колхозников. Формула обвинения у подавляющего большинства одна и та же - шпионаж или участие в контрреволюционной организации. У некоторых - другая. Кассира московской столовой No 58 Софью Михайловну Михайлову, например, расстреляли за "террористические намерения", отделочницу артели Анфису Васильевну Лукьянову - за "участие в профашистской организации пораженческого характера", а рабочего-шорника Григория Ефимовича Глубокина по обвинению в "клевете на одного из руководителей партии и правительства". Писатель Александр Абрамович Айзенберг расстрелян за "злостную агитацию", кладбищенский сторож-землекоп Салахутдин Алибаев - за "контрреволюционную пропаганду", а известный литературный критик, председатель Всесоюзного объединения "Международная книга" Николай Семенович Ангарский-Клестов оказался одновременно агентом царской охранки и германской разведки, а также участником контрреволюционной вредительской организации...