Второй дубль - [5]
Последышем называли ее в семье. Мать родила ее почти в сорок, что по тем временам было очень поздно. Девочка была предоставлена самой себе с раннего возраста. В большом селе ей было привольно расти, она бегала с мальчишками, воровала черешню в соседских дворах, хотя в их огромном саду было все, чего душа пожелает.
Сестра Мария, которая была старше Веры на десять лет, уехала учиться в город пятнадцатилетней, и Вера ее почти не знала. Маша приезжала навестить семью время от времени, но большая разница в возрасте не давала сестрам сблизиться по‑настоящему. Другое дело был брат Мишка. Несмотря на то, что между ними было пять лет разницы, он всегда позволял ей быть в компании его друзей, играть с ними в войнушку или казаки‑разбойники.
Вера очень любила брата. Миша был единственным, кто не смеялся над ее мечтой стать актрисой. Он защищал ее от бабкиной хворостины и от мамкиной ругани. И от более серьезных опасностей защищал ее брат…
Как‑то была она в хлеву, давала скотине воды, когда внезапно кто‑то набросился на нее сзади, повалив на пол и закрывая ей рот противной потной рукой. Вне себя от ужаса, она почувствовала другую руку, шарящую у нее под юбкой и пытавшуюся стянуть с нее трусики. Чужая рука заглушала Верины крики. Неистово извиваясь, Вере наконец‑то удалось освободиться от рук, крепко державших ее.
Повернувшись, она увидела двоюродного брата Юрку. Четырнадцатилетний Юрка просипел:
— Не ори ты так, дура…
Внезапно какая‑то сила бросила его в угол. Это был Миша. Вера, рыдая, через слезы пыталась что‑то сказать брату.
— Иди в хату, Верк, я с ним поговорю.
После этого Мишкиного разговора Юрка никогда больше не приходил к ним и обходил Веру за версту.
Но однажды страшная беда все‑таки приключилась с Верой.
Стоял солнечный день бабьего лета, когда Вера, стараясь не попасться на глаза бабке, вышмыгнула из калитки, чтобы пойти на пруд с одноклассниками. Щелкая семечки и оживленно обсуждая школьных учителей, группа девчонок и ребят шла по сельской улице. Бык появился неожиданно. Черный, с огромными рогами и кольцом в носу, он смотрел на застывших подростков. Казалось, он не проявил к ним никакого интереса и побежал в другом направлении. Но внезапно резко повернул и, наклонив голову, устремился в сторону ребят.
Девчонки завизжали. Все побежали в разные стороны, кто‑то ныряя в кусты, кто‑то карабкаясь на ограды.
— Верка, давай, лезь! — уже забравшиеся на забор Саня и Витек готовы были ее подхватить.
Вера протянула им руки, но наверх залезть не успела. Бык ударил ее рогами. Дальше она не помнила, но пацаны рассказывали, как бык порол ее, подбрасывая и играя ею, словно тряпичной куклой.
Михаил, услышавший крики, первым поспешил на помощь. Подбежали еще несколько человек, кто‑то с плетями, кто‑то с вилами, и, матерясь, загнали быка за ограду.
Вера чудом выжила. Раны зажили через пару месяцев, оставив шрамы на плече и ноге, но вот дар речи она потеряла и некоторое время совсем не говорила. Какое же это было тягостное чувство: все слышать, все понимать, но быть не в состоянии произнести членораздельные слова! В старую больницу соседнего села ее отвезли один раз, доктор осмотрел ее, сказал, что бывает такое от сильного испуга, и посоветовал попробовать петь. Это, по его словам, могло помочь.
Несколько раз мать водила дочку к Копильше, местной знахарке. Та читала над Верой какие‑то заговоры и поила ее травяными отварами. То ли шептания знахарки действительно помогли, то ли молитвы матери, но речь стала потихоньку возвращаться к девочке.
После перенесенного шока осталось заикание, которое особенно проявлялось, когда Вера волновалась. Однажды учительница вызвала ее к доске читать стихотворение Лермонтова. Это было ее первое после выздоровления выступление перед классом. Она вышла и уже на первой строке стала заикаться. Девчонки стали шушукаться и переглядываться между собой. Вера сделала новую попытку. Кто‑то захихикал было, но быстро прекратил, заметив слегка приподнятый в воздухе кулак грозного одноклассника Саньки.
— Ну что, ты будешь рассказывать или нет? — спросила ее учительница.
— Ггггалина Ииввановна, ммне… — Вера с мольбой посмотрела на учительницу. Та, не глядя на Веру, записывала что‑то в классном журнале.
— Неудворительно, Дымова, — учительница наконец подняла голову.
Не выдержав унижения, выбежала она из класса со слезами на глазах, беззвучно поклявшись себе, что заикой не будет.
И часто после этого, тайком подглядывая в заборную щель, наблюдал соседский парень Сашка, как она, укрывшись ото всех в саду, декламировала вслух стихи или пела песни, с каждым разом все четче и увереннее произнося слова и предложения. Через несколько месяцев заикание исчезло полностью.
Вера сознавала, насколько хороша собой, знала себе цену. Сельские пацаны дрались из‑за нее, а взрослые мужики открыто восхищались ее дикой, необузданной красотой. Она флиртовала, позволяла мальчишкам по очереди нести ее портфель, но никому предпочтения не отдавала.
Ее мечта стать артисткой все крепла, и Вера строила грандиозные планы о том, как она поедет в Москву, как снимется в кино.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Писательница Агата Кристи принимает предложение Секретной разведывательной службы и отправляется на остров Тенерифе, чтобы расследовать обстоятельства гибели специального агента, – есть основания полагать, что он стал жертвой магического ритуала. Во время морского путешествия происходит до странности театральное самоубийство одной из пассажирок, а вскоре после прибытия на остров убивают другого попутчика писательницы, причем оставляют улику, бьющую на эффект. Саму же Агату Кристи арестовывают по ложному обвинению.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.