Второй дубль - [25]

— Добрый день! — услышала она за спиной. Повернувшись, Вера увидела представительного пожилого мужчину с приветливой улыбкой.

— Вы к нам? Прошу! — и мужчина распахнул дверь.

Первым ее желанием было покачать головой и пойти дальше, но, собрав все свое мужество, Вера кивнула, сказала «спасибо» и вошла в распахнутую дверь.

Приятный мужчина, открывший ей дверь, оказался руководителем курса. Петр Тихонович, как его звали, сразу же заверил всю группу, что на протяжении программы участники заметят, что жизнь меняется к лучшему.

В группе было одиннадцать человек, среди них были и бизнесмены, и руководители, и студенты, и домохозяйки. Несмотря на разношерстность группы, Вера почувствовала себя на удивление легко. Она, которая раньше не любила людей и боялась их, сейчас чувствовала какое‑то особое расположение и доверие к каждому в этой группе.

Она все еще сидела в своих размышлениях после ознакомительного круга и общей информации о курсе, когда Петр Тихонович сказал:

— Мы начнем с небольшой эмоциональной разминки. Я бы хотел попросить каждого из вас выступить с монологом. Не важно, о чем вы будете говорить. Это могут быть ваши мысли на актуальную тему, это может быть стихотворение, краткий обзор книги, которую вы недавно прочитали. Наша с вами цель — попробовать обнажить наши чувства, осмелиться показать наше нутро другим людям.

Вера абсолютно не знала, о чем она будет говорить. Она очень волновалась и сомневалась, сможет ли она вот так, сразу что‑то рассказать чужим людям. И когда очередь дошла до нее, она замешкалась.

Преподаватель подошел к ней и, положив руку ей на плечо, мягко сказал:

— Вера Тимофеевна, вы сможете, я это вижу. Просто закройте глаза, если хотите, и говорите. Говорите то, что шепчет вам сердце. Передайте нам то, что оно чувствует.

Вера вышла в круг, чувствуя, как учащенно бьется сердце. Закрыв глаза, она в течение нескольких секунд попыталась собраться с мыслями. Сделав глубокий выдох, она начала говорить о том, что таилось в ее душе на протяжении всей жизни, то, о чем она так часто думала в течение последнего, такого невероятного, как ей казалось, месяца. И по мере того, как она говорила, сердце успокаивалось и уже не стучало так бешено, дыхание выровнялось, и уже было нетрудно произносить слова, которые, казалось бы, сами выходили из нее:

— Она живет любовью. Она питается ей, как растение водой. Когда любви долго нет, она засыхает, ее сердце закрывается, скукоживается и превращается в колючку. Она замирает. Она забывает дышать. Да и не нужно ей это. Зачем? Ведь воды, поддерживающей в ней это дыхание, все равно нет. Она привыкает к такому существованию. К этой сухой пустыне, где всегда стоит жара, где растениям нет места, потому что они погибают, а колючки привыкают к этому палящему, жестокому солнцу. Но по ночам ей снится дождь. И она грезит, она ждет. В ней все еще тлеет жизнь. И жажда… И так в течение многих лет. И когда вдруг появляются облака не небе, она не осмеливается этому верить. И, чувствуя первые капли на своих щеках, она думает, что ей это снится. Но капли настоящие, и дождь настоящий. Она купается в его ласках и вдруг с удивлением замечает, что из ее скукоженного сердца пробиваются ростки. Зеленые, тоненькие росточки, которые тянутся к этой живительной влаге, жадно впитывают ее и с каждым днем становятся крепче, зеленее. Из робких ростков появляется удивительной красоты цветок, предназначенный только для него одного. Она — как растение, которому так необходима вода. Ее живительная вода — это любовь.

Вера замолчала и открыла глаза. Группа зааплодировала, и она услышала чье‑то краткое:

— Да, сильно.

Первое занятие едва закончилось, а она уже ждала второго.

Владимир стоял у выхода. Раскрасневшаяся Вера выскочила из дверей и, налетев на него, засмеялась.

— Вер, а ты знаешь, у тебя даже смех изменился, — ласково и довольно сказал он.

Вера ничего не ответила, только кивнула. Она рассказала Владимиру о курсе, о преподавателе, о группе, как когда‑то она рассказывала ему обо всем давным‑давно в юности, когда он ждал ее у дверей киностудии после съемок.

Глава 8

Готовя завтрак, Вера положила небольшой лист бумаги около тарелки Владимира. На нем она написала то, что вчера так хотела сказать ему, но побоялась, что не сможет это выразить точно.

Ей казалось, что ее сердце стало безразмерным. Ее чувства теперь были безграничны, она не хотела что‑то таить, о чем‑то умалчивать. Она больше не хотела быть гордой. Она просто хотела жить, жить так, как будто каждый день — последний в ее жизни. И больше не тратить зря время на оплакивание поражений, неудач и сердечных кровотечений. Жизнь слишком коротка для этого!

«Я благодарю Бога за каждый день, который мне послан. И я знаю, что у меня есть предназначение, которое мне надо исполнить. Я буду жить каждый день так, как будто он мой последний, и каждый день я буду стараться делать самым лучшим днем моей жизни. Я буду жадно пить каждую минуту каждого дня», — было в записке.

Владимир вошел в кухню и, поцеловав Веру, сел за стол. Увидя записку рядом со своей тарелкой, взял ее и стал читать. Молча, про себя. Прочитав, встал из‑за стола и крепко обнял любимую. И, утопая в его глазах, она еще раз произнесла беззвучное «спасибо».