Второй арап Петра Великого - [8]

Конечно, каперы или корсары, как их ещё называют, по своей сути пираты, но как бы, официальные. Грабили они не под какой-то там чёрной тряпкой, с черепом и костями, а под военным флагом своей страны. Нападали — не на кого попало, а только на корабли противной державы. А главное, сдавали захваченный груз в государственную казну, получая за это премию, колебавшуюся от десяти до сорока процентов. Тем они собственно и отличались от морских разбойников. Бизнес был, безусловно, очень рискованный, но и весьма доходный. Настолько, что в 1858 году на специальной международной конференции в Париже, великие державы: Англия, Франция, Австрия, Пруссия и Россия решили запретить каперство и провозгласить государственную монополию на морской грабёж, назвав его: «Захватом неприятельских торговых судов и предотвращением военной контрабанды нейтральных стран». Так на море началась эпоха рейдерства, но это уже совсем другая история.

Очень скоро Грило стал одним из самых известных каперов Средиземноморья. Со своей базы на Мальте он держал в трепете всех врагов Венеции, неожиданно появляясь то у берегов Северной Африки, то на Адриатике, то в Мраморном море, не боясь нападать на вражеские корабли даже в Босфорском проливе. Толи неизменная удача, толп морское мастерство хранили его. Со временем он скопил весьма крупное состояние и решил удалиться от дел на покой, в свой родной Пераст. И вот, в декабре 1746 года Грило в сопровождении своей жены, её сестры и их служанок пустился в путь на французском корабле. Судя по всему, чувствовал он себя в полной безопасности. Франция была страной нейтральной, да и войны с Турцией в этот момент не было. Но достигнув албанского порта Драч, куда корабль зашёл набрать воды, он был неожиданно блокирован турецкими военными кораблями. Несмотря на все протесты и ссылки на нормы международного права, Грило был схвачен, и тут же повешен на рее, а женщины — захвачены в плен, проданы скадарскому паше, и доставлены в его гарем.

Всё это произошло столь же неожиданно, сколь и молниеносно.

Весть об этом событии очень скоро достигла Пераста. Убийство представителя одной из старейших перастских семей и продажа в рабство его вдовы и свояченицы всколыхнуло город. Ещё больше масла в огонь подлила крайне позорная, и унизительная форма казни — на реях вешали только трусов и предателей. Горожане настаивали на немедленной мести, но ещё больше их волновала судьба несчастных пленниц. И тогда был составлен план, казалось бы, совершенно безнадёжного дела — выкрасть женщин из гарема скадарского паши. Во главе экспедиции встал кавалер и князь Стефан Буёвич. В детстве он бывал во дворце и знал его расположение, свободно владел турецким языком, одним словом, был идеальным руководителем всей операции. Экспедиция была делом чести целого города, и для осуществления плана, как и полагается, было отобрано двенадцать человек, по одному представителю от знатнейших перастских родов. Даже и сейчас подобная операция кажется очень сложной, а в то время — и подавно. Было необходимо скрытно добраться до Ульцина, подняться на лодках по реке Адабаяна в Скадарское озеро, пересечь его, проникнуть за крепостные стены, пробраться во дворец, точнее, в самую его охраняемую часть — гарем, вывести оттуда женщин и проделать весь этот путь обратно… С неминуемой погоней на хвосте и в сопровождение четырех измученных женщин. К сожалению, мы не знаем, как Буёвичу всё это удалось, но факт остаётся фактом — операция прошла идеально и без потерь. Наверное, из этого сюжета можно сделать классный боевик, достойный лучших творческих сил Голливуда. Но, как оказалось, похищение несчастных пленниц было только первой и самой лёгкой частью истории.

Возвращение женщин в Пераст было встречено триумфально. По словам современника, этот день был «великим днём» и «святым чудом» — знаком небесного покровительства Божий матери.

Казалось бы, всё было закончено. Но нет. На сцену во всей своей красе выступила «Сирениссима» — сиятельная Венецианская республика. Турки, у которых из-под носа увели добычу, заявили категорический протест Они потребовали от Венеции возмещения убытков и незамедлительного возвращения пленниц. В поведении турок нет ничего удивительного, но вот, поведение Венеции вызывает полное изумление: она тут же на всё согласилась. Об убийстве её гражданина и офицера, а также о продаже в рабство четырёх христианок — ни слова! Подобная позиция даёт повод предположить, что и сам захват Грило не был случайностью. Кто-то очень хорошо знал, на каком корабле он плывёт, и в каком порту этот корабль сделает остановку. Похоже, что выдача на позорную смерть капитана Кристо Цветковича и унижение его семьи была платой за какую-то выгодную для Венеции сделку. Что же, подобные вещи не были редкостью в Республике Святого Марка. Но не в Боке. Решение о возвращение женщин обратно в скадарский гарем было настолько вопиющим, что никто из бокельских властей и не подумал его выполнять. Тогда в город Котор был направлен генеральный прокурор Джакомо Больди. На его требование выдать женщин, старейшины Пераста ответили, что принципом их работы является «вершить милосердные и благие дела, особенно в то время, когда унижается сама правда». Замечательные слова! И как бы хотелось, что бы им следовали все правители на свете. Но, на венецианские власти эти слова похоже не подействовали и те ответили немедленным запретом Перасту торговать и плавать на кораблях. В подтверждение серьёзности этих намерений, вход в Боко-Которский залив был тут же блокирован венецианским флотом. Это был конец для города. Никакие объяснения, никакие призывы к милосердию, даже тот факт, что одна из женщин находилась на последнем месяце беременности, влияния не возымели: Джакомо Больди был непреклонен. Наконец, не видя другого выхода из положения, городские власти приняли решение, и объявили прокурору, что в три часа пополудни, седьмого августа 1747 года, женщины будут арестованы и направлены в Котор, где их передадут в руки венецианских властей. Но, когда вице-капитан Пераста пришёл производить арест — никаких женщин он найти не смог Были проверены все дома в городе — ничего. Были досмотрены все корабли — без результата. Тогда, решив, что женщины бежали по берегу, выставили кордоны — никакого успеха. Беглянки, как сквозь землю провалились! А вмести с ними, бесследно исчез и князь Стефан Буёвич.