Второй арап Петра Великого - [17]

Вот как пишет о превратностях сюжета, в своей замечательной книге „Имя розы“, чародей литературных поворотов — Умберто Эко: „Бывают моменты крайне сильной физической утомлённости, сочетающейся с двигательным перевозбуждением, когда нам являются призраки людей из прошлого… Позднее я узнал из превосходной работы аббата Бюкуа, что именно так являются призраки ненаписанных книг“. Привожу эту цитату по причине необыкновенного совпадения, и моей собственной, тогдашней, действительности, и метода продвижения сюжета. Но вернёмся к „Арапу“. Пытаясь выяснить что-то более подробное о школе, в которой обучались русские бояре, мы познакомились с замечательным историком, академиком и последним „Адмиралом Боки“ — Милошем Милошевичем, который дал нам прочесть записки капитана Марко Мартиновича. Среди них было одно письмо, в котором рассказывалось об убийстве перастского капитана Вицка Буёвича и суде над городским аудитором Матием Змаевичем, в этом убийстве обвинённом. С этой историей я уже был немного знаком, как-то мне её рассказал известный черногорский писатель и дипломат Гойко Челебич, собиравшийся в то время написать роман о Змаевиче. Как говорится, два снаряда в один окоп просто так не попадают… и в моём сюжете возник первый герой — прославленный русский адмирал, герой Гангута и один из создателей российского флота — Матвей Христофорович Змаевич. А вслед за ним в сюжет начала вплетаться целая петровская эпоха с замечательными людьми и грандиозными событиями.

Сюжет с колоссальной скоростью начал превращаться в историю. Одним словом, „призрак ненаписанной книги“ уже витал над моей несчастной головой. Единственное, чего мне не хватало для книги — это главного героя, связавшего бы, между собой, во времени и пространстве всех других персонажей, и происходящие с ними события. А событий, людей и мест уже было такое количество, что переварить их мог только „роман — путешествие“. Но какое путешествие, когда у тебя нет путешественника? Я уже было собирался придумать себе героя, но хорошие сюжеты, знаете ли, живут своей жизнью и спокойно могут обойтись без ваших фантазий. Одним словом, главный герой нашёлся сам. Как-то зимой, на совершенно пустом пароходе мы чудесным образом познакомились с превосходным хорватским писателем и журналистом Слободаном Просперовым Новаком. Благодаря ему и его только что изданному сборнику эссе „101 далматинец“ я узнал об аббате Иване Крушале. В отличие от графа Петра Андреевича Толстого — отца российской дипломатии или адмирала Змаевича — великих и прославленных людей, которым посвящены сотни книг, (о Петре Великом я уже и не говорю!) Иван Крушала, хотя и сделавший для России не меньше, чем окружавшие его титаны, — человек, практически никому неизвестный. И именно по этому, он стал идеальным героем — „маленьким человеком среди великих событий“ — превосходным проводником по истории и эпохе. Всё. Книга была готова. Оставалось только её написать. Правда история растянулась на полстолетия, а её география на всё восточное полушарие от Средиземноморья до Голландии и Китая, но это уже было делом техники. А вместе с тем, сказать по правде, теперь, когда дело сделано, ты и сам не можешь объяснить — как…». Так говорит автор.

Конечно, не стоит слишком всерьёз относиться к словам автора, когда он говорит о том, как легко ему далась эта книга. Писать её он начал весной 2008 года, а закончил летом 2012. Существует несколько вариантов повести, при этом некоторые из них, на мой взгляд, не уступают опубликованному. И как знать, может сюжет этот будет вновь написан, как роман, по законам жанра. Перелопачены тонны исторических материалов. Но всё же (об этом и говорит автор), похоже, мы имеем дело с тем редким случаем, когда история сама приходит к автору и ведет его, бдительно охраняя от всякого вымысла.

Пожалуй, ещё одним сходством «Второго арапа» с «Парфюмером» является чётко выраженное неприятие зла как такового. И вот как автор говорит об этом: «… иметь дело с моими героями — было истинное удовольствие. Со всеми, кроме главного отрицательного персонажа — кавалера Буёвича. Сознаюсь, у меня было очень мало охоты вставлять его в книгу, и чем больше я о нём узнавал — тем этой охоты становилось всё меньше и меньше. Есть такое мнение, что писать об отрицательных героях интереснее, чем о героях положительных. По-моему, это полная чушь! Добро разнообразно и оригинально, а зло скучно и однообразно, в нем нет ничего интересного. Лучше всего об этом сказано в прекрасном фильме Алексея Германа „Мой друг Иван Лапшин“ где актриса просит начальника уголовного розыска маленького провинциального городка, рассказать ей о психологии преступников, на что тот отвечает: да какая там психология — душегубы они! По правде говоря, я стоял перед тяжелым выбором: не пускать этот персонаж в сюжет — я не мог, а впускать не хотел. И тогда я решил воспользоваться таким приёмом — не тратить время и силы на развитие характера антигероя и мотивацию его поступков, а с самого начала заявить кто он такой, назвав его всеми полагающимися эпитетами».

Собственно говоря, подобным образом поступает и Патрик Зюскинд со своим героем Жаном-Батистом Гренуйем. Более того, самого Зюскинда, образ этого, и в прямом и переносном смысле, душегуба, похоже, совершенно не интересует Он ограничивается кратким определением: «клещ». Довольно неожиданно для главного героя. Но дело в том, что «клещ Гренуй» вовсе не является главным героем. В русском переводе, достойном самых высоких похвал, закралась очень серьёзная ошибка. В оригинале произведение вовсе не носит название «Парфюмер», — оно называется «Das Parfum» — в дословном переводе — «аромат». И хотя, нынешнее название уже неотделимо от романа, и в русском звучании куда лучше, чем дословный «парфюм», какой-то акцент значения сдвинулся и требует читательской догадки. Аромат или точнее, запах (или «метафора запаха») и есть главный герой книги.