Второстепенный: Торг - [17]

- Жив? – изумился Вадим. – До сих пор?

- Да. Информация об отравлении дошла до всех лордов, в том числе и до него. Он не дурак, наверняка связал два и два. Как у него дела, я не знаю, но раз никто из бруидена не топчет мой порог, значит, он пока что жив, - сказал Корион. – Волхов, вы понимаете, что статус вернувшегося в родные пенаты эльта гораздо удобнее?

- Ну да, - грустно ответил Вадим, ещё ниже опустив голову. Лицо практически полностью скрылось за кудрями. – Где непонятный инопланетянин, а где блудный сын? Я так понимаю, прецеденты уже случались?

- Конечно. Все люди в себе несут часть нашей крови, поэтому уничтоженный бруиден может возродиться из любого мало-мальски подходящего человека. В войну исчезли многие семьи, поэтому сейчас у людей идет всплеск рождаемости эльтов. Некоторые выходцы из смертных уже приняли свои бруидены. Процедура и испытания давно отработаны. Специалисты ни разу не ошиблись…

Мальчишка сидел у пианино, уставившись в пол. Печальный, молчаливый, он вовсе не обрадовался их родству.

- И что же, мне теперь вас папой называть? – ожесточённым, срывающимся голосом спросил он и вскочил. – Фигушки! Не дождётесь! У меня уже есть семья! И родичи есть, ясно вам? Вы мне отцом не станете, ясно? Ни за что! Только не отцом!

Корион опешил. В огромных раненых глазах Вадима блестели слёзы.

- Я не согласен! – зло отрезал он и смахнул первую покатившуюся каплю со щеки. – Я не войду в вашу семью на правах вашего ребёнка! Кем угодно, но не так! Я же… Я…

Вадим поднял голову и застыл, взглянув на книжный шкаф. На его лице отразилась невероятная мука, губы злобно поджались. Он обнял себя за плечи и помотал головой.

- Я хочу не так. Я не могу быть вашим родичем, сэр. Простите, вы ошиблись.

И прежде чем Корион сумел что-то сказать, Вадим вылетел из комнаты. Недоумевая, Корион обернулся. Тёмное стекло на дверце бесстрастно отразило его удивлённое лицо.

Глава 5. Солнцестояние

Высокий столб. Аккуратная поленница. Вокруг – люди, так много людей, что лица расплывались в одно сплошное пятно. Они стояли и молча смотрели, как вели колдуна, неподвижные страшные статисты. Я подпрыгнула, чтобы рассмотреть его, но высокие спины загораживали обзор. Палач поднялся на низенький помост, поправил маску, а следом за ним – колдун.

Он шёл сам, расправив плечи и гордо вскинув темноволосую голову. Аккуратный, собранный, в привычном чёрном плаще. Чёрные глаза пробежались взглядом по безмолвной толпе, тонкие губы искривились в мрачной усмешке. Палач проверил цепи, тяжело вздохнул и кивнул на столб.

- Профессор! – ахнула я и бросилась к помосту, расталкивая толпу. А профессор Хов вместо того, чтобы заколдовать людей и сбежать от палача, спокойно снял с рук длани. – Профессор, нет, стойте! Зачем вы это делаете?

От моего крика он чуть вздрогнул, но не повернул головы.

- Зачем вы привели его сюда? – услышала я его недовольный голос. – Детям ни к чему видеть это.

Я выскочила на пустое пространство перед поленницей и лицом к лицу столкнулась с бабулей. Она ласково улыбнулась мне, не отрываясь от прялки. На её коленях лежал пучок шерсти. Гибкие пальцы ловко вытягивали из него нить. Педаль тихо и мерно стучала, крутилось колесо.

- Волхов, забирайте и уходите отсюда! – велел мне профессор и встал к столбу, бросив мне свой плащ.

Я поймала его, в шоке наблюдая за палачом. А палач сковал услужливо подставленные руки, деловито спросив:

- Не жмёт?

- В самый раз, - последовал невозмутимый ответ. – Волхов, вы ещё здесь?

- Почему вы ничего не делаете? – неверяще спросила я. – Почему вы позволяете вас убивать?

- Потому что это казнь, если вы не заметили. Она необходима. Только так я смогу передать вам плащ.

- Вы с ума сошли?! Немедленно слезайте оттуда!

- Я сейчас буду менять крючок, потом красить шерсть, - сказала бабуля. Нить струилась сквозь её пальцы, крепкая и тонкая, наматывалась на катушку. - Я уже придумала узор, только с цветом не определилась. Как считаешь, красный или чёрный?

Я схватилась за нить, и ладонь обожгло острой глубокой болью, доставшей до самого сердца.

- Хороший цвет, - одобрительно кивнула бабуля, глядя, как катушка окрашивается в кроваво-красный. – Так и держи.

Я крепче сжала кулак, нить безжалостно резала до мяса, на землю упали капли крови.

- Волхов, вы идиот, - вздохнул профессор. Палач встал рядом со мной, облил дрова горючим маслом и зажёг факел.

Я бы прыгнула на него, я бы вырвала огонь, но не могла. Нить должна была окрашиваться равномерно.

- Нет, остановитесь! Пожалуйста, что мне сделать, чтобы вы остановились?

Палач поджёг дрова, и взревевшее пламя поглотило и столб, и профессора. Я закричала, упала на колени.

- Не смей разжимать руки! Нить ещё не прокрасилась! – рявкнула бабуля. Её седые волосы развевались, опутывали всё вокруг разноцветной паутиной: и меня, и толпу, и горящий костёр.

Палач с тяжёлым вздохом стянул с себя маску. На плечи упала золотая волна волос. Печально опустились острые эльфийские уши. Златовлас подцепил привязанную к его запястью паутинку, намотал её на палец и задумчиво сказал:

- Я мог бы её порвать. Но нужно ли? Мы же приняли правила.