Второе восстание Спартака - [155]

Полковник снова раскрыл портсигар и на сей раз достал папиросу. Сунул в рот, но не прикурил, а просто жевал бумажный мундштук, перебрасывая папиросу во рту.

– Ну, в общем, да, Сергей, в этом что-то есть, – сказал наконец Прохорцев. – Пускай пока посидит под арестом. И показания с него сними, как положено.

– Уже сняты, Аркадий Андреич... Ну-ка притормози, Семен! – приказал шоферу Калязин. – Обратите внимание, товарищ полковник. Здесь между продмагом и артельным сараем гражданин Котляревский собственноручно застрелил гражданина Бурцева по кличке Енот. Навесил на себя еще и убийство. Абсолютно доказанное преступление. Имеются аж два свидетеля.

– Два свидетеля?

– Девчонка, которую Енот пытался изнасиловать, несовершеннолетняя, между прочим, и один из беглых по кличке Чага, который все это видел собственными глазами. Этот Чага сейчас сидит в КПЗ, в отделении милиции. Забыл сказать, что в городе задержано двадцать пять беглых. В основном силами самих горожан и, что любопытно, горожанок уже после того, как основные силы зеков покинули город. Ах да! Сегодня взяли двадцать шестого. Напившись до полного безобразия, он продрых чуть ли не полтора суток в каком-то сарае, вышел сегодня – и прямо к нам в объятия. Надо будет нам с вами, Аркадий Андреич, решить до вечера вопрос: нужны нам они еще здесь зачем-то или отправляем их обратно в лагерь под присмотр капитана Найменова.

– Допросы со всех сняли?

– Не успели, Аркадий Андреич! – с напускной виноватостью в голосе сказал Калязин. – Еще не повредит запротоколировать парочку следственных экспериментов.

– Раз так, значит, пусть здесь пока посидят, – твердо сказал Прохорцев. – Слушай, майор, я чего-то в толк не возьму: а что, заключенные сами тут порядок наводили? Бесчинствовать особо не давали, своих же стреляли?

– То-то и оно, товарищ полковник, что наводили. Причем, что называется, железной рукой, зачастую пренебрегая своими же законами. Нет, бесчинств, конечно, хватало, куда ж без этого! И с изнасилованиями, по тем заявлениям, что уже поданы, милиция долго еще будет разбираться, а большинство женщин, как вы сами понимаете, заявления не написали и, наверное, не напишут... И все магазины разграбили, и по домам прошлись, экспроприируя главным образом алкоголь и сало... Но все равно, товарищ полковник, некая самоорганизация налицо, попытка наведения относительного порядка со своими законами. Например, всех своих они предупредили: малолеток не трогать. Кто не внял – того постигла участь Енота. Ну, еще отчасти город легко отделался, потому что зеки в нем недолго пробыли.

– А эти... которые в КПЗ сидят, их забыли, что ли?

– Именно так, товарищ полковник, – не удержал смешка Калязин. – Не будут же они бегать по домам, вытаскивая своих из всех подвалов и постелей. Собрались и ушли, кто не успел – тот опоздал, предупреждали всех... Опа, приехали, товарищ полковник. Вот он, так сказать, центр, так сказать, города. Здесь и главная площадь, где проходят майские и ноябрьские демонстрации, и горком партии, где сейчас наш военно-полевой штаб, и клуб, где кино крутят.

Калязин открыл дверцу сам. Прохорцев подождал, пока водитель Семен выйдет из машины и распахнет заднюю дверцу. Полковник не спешил в горком, стоял возле машины, оглядывался, будто нечто подобное видит впервые, а не в каждом заштатном городе одно и то же.

Городская площадь по размерам, наверное, равнялась половине футбольного поля. В центре ее стоял гипсовый памятник товарищу Сталину. «Не осквернили, и то ладно, – мельком подумал Прохорцев. – А то пришлось бы выделять в отдельное дело, отдельно выявлять виновников».

Горком партии располагался в одноэтажном бревенчатом доме, отличавшемся от других городских домов длиной, отсутствием огорода, добротным крыльцом и красным флагом на крыше.

– Вот скажи мне, Сергей, как же это могло произойти за короткий срок?

– Что – «это», Аркадий Андреич? – счел нужным уточнить Калязин.

– Самоорганизация, как ты говоришь. Ведь по здравом размышлении они должны были разбежаться по городу, и собрать их не было бы никакой возможности раньше, чем дня через три. Они пробыли в городе меньше суток, за это время отлично подготовились к маршу. Транспорт, оружие, еда, запас горючего, даже не забыли ограбить больничку и забрать оттуда не только спирт, но и медикаменты в дорогу. И еще при этом успевали поддерживать какой-никакой, а порядок!

– Да, я над этим думал, – сказал Калязин. – Попахивает предварительной подготовкой, черт возьми. Хотя... теоретически и на ходу могли сорганизоваться. В лагере было много бывших фронтовиков. Между прочим, некоторые фронтовики всерьез предлагали, чтобы все воевавшие восстановили свои воинские звания, а для остальных ввести звания. Хотели сорвать погоны с убитых, а поскольку на всех не хватит, сделать «погоны» из подручных средств. Это развеселило блатных, а кто-то из уголовников стал снимать награды с мертвых и предлагать фронтовикам их нацепить. Это, понятно, спровоцировало столкновение, и они не перебили друг друга только благодаря вмешательству паханов. Вмешались уже хорошо известные нам Марсель и Горький...