Второе Установление - [35]

располагала ни одним из устройств, с которыми тысячелетиями ассоциируется наука. В данном

случае наука имела дело только с математическими концепциями, в том стиле, который был сходен с

размышлениями людей, живших в стародавние, доисторические времена, до появления технологии,

до того, как Человек покинул свой единственный, ныне позабытый мир.

Защищенный ментальной наукой, недосягаемый для объединенной физической мощи

остальной Галактики, здесь находился Первичный Радиант, заключавший в своем нутре План

Селдона – в полном виде. Это с одной стороны.

С другой стороны, здесь же находился человек – Первый Спикер.

В череде главных хранителей Плана он был двадцатым, и его титул значил лишь одно: на

собраниях руководителей Второго Установления он высказывался первым.

Его предшественник победил Мула, но обломки этой гигантской борьбы все еще усеивали

тропу Плана… В течение двадцати пяти лет он и его администрация пытались силой вернуть

Галактику упрямых и тупых человеческих существ обратно на эту тропу… Это была тяжелейшая

задача.

Первый Спикер глянул на открывающуюся дверь. До этого момента, сидя в одиночестве, он

раздумывал над четвертьвековыми усилиями, которые теперь медленно и неотвратимо близились к

кульминации; но несмотря на полную погруженность в эти мысли, сознание его обратилось к

новоприбывшему со спокойным вниманием. Это был юноша, ученик, один из тех, которые в конце

концов сменят его.

Молодой человек в нерешительности стоял у двери, так что Первый Спикер вынужден был

подойти к нему и пригласить в комнату, дружески положив руку на плечо.

Ученик смущенно улыбнулся, и Первый Спикер, отвечая на эту улыбку, произнес:

– Во-первых, я должен рассказать, почему вы здесь.

Теперь они смотрели друг на друга через стол. Любой человек в Галактике, не будучи сам

членом Второго Установления, вряд ли признал бы за разговор их манеру объясняться.

Речь изначально была инструментом, посредством которого Человек пытался передать

содержимое своего сознания. Произвольно связывая звуки друг с другом и, таким образом, выражая

определенные оттенки мысли, он развил метод общения – но этот неуклюжий и нескладный метод не

соответствовал степени изощренности разума, поскольку сводил все его богатство к грубым

гортанным сигналам.

Это привело к далеко идущим следствиям. Все страдания, постигшие человечество, были в

конечном счете результатом того, что никто в истории Галактики, исключая Хари Селдона и очень

немногих людей после него, не был в состоянии по-настоящему понять другого. Каждое человеческое

существо обитало за непроницаемой стеной плотного тумана, внутри которого находилось только оно

само. Изредка из глубин соседней пещеры, где помещался другой человек, доходили расплывчатые

сигналы – и тогда сознания могли попытаться соприкоснуться. Но поскольку люди не знали друг

друга, не могли понять друг друга, не дерзали довериться друг другу и с детства ощущали опасность

этой предельной изоляции, их вечно разделяли чувства страха, загнанности, недоброжелательности и

жестокости.

В течение многих сотен веков ноги вязли в глине и месили ее, удерживая сознания, которые

уже тогда были готовы сдружиться со звездами.

Угрюмый человек инстинктивно искал способ вырваться из пут, налагаемых на него

обыкновенной речью. Семантика, символическая логика, психоанализ – все это были орудия, с

помощью которых можно было отточить речь, а то и вообще обойтись без нее.

Психоистория развилась, таким образом, из науки о разуме. В итоге к успеху привела ее

полная математизация. По-настоящему развить психологию удалось благодаря успехам математики,

обеспечившим понимание фактических данных нейрофизиологии и электрохимии нервной системы,

которые должны были, обязаны были быть прослежены вплоть до атомных сил. А после

экстраполяции психологических достижений на группы индивидуумов удалось математизировать и

социологию.

А далее в расчет стали входить все большие и большие группы: миллиарды, населявшие

планеты; триллионы, населявшие секторы; квадриллионы, населявшие Галактику в целом – все они

стали не просто человеческими существами, но гигантскими силами, поддающимися статистическому

анализу, так что неизбежное будущее приобрело для Хари Селдона ясные очертания, и, наконец,

наметился План.

Основные достижения науки о разуме, приведшие к разработке Селдоновского Плана, делали

ненужными слова в разговоре Первого Спикера с Учеником.

Любая, хотя бы и слабая, реакция на стимул была полностью адекватна любым

незначительным изменениям, любым мерцающим токам сознания собеседника. Первый Спикер не

мог ощущать эмоциональное состояние Ученика инстинктивно, подобно Мулу – ибо Мул был

мутантом, обладавшим силами, едва ли доступными пониманию обычного человека, будь он даже

Вторым Установителем. Способность Спикера судить об эмоциях являлась результатом интенсивной

тренировки.

Поскольку, впрочем, основанное на речи общество неспособно уразуметь способ общения

Вторых Установителей, все эти подробности в дальнейшем будут опущены. Первый Спикер будет

представлен так, как если бы он разговаривал обычным образом. Если перевод не всегда окажется