Второе убийство Сталина - [7]

Обычно сдержанный и немногословный, Сталин редко рассказывал о своем детстве. Светлана, любимая дочь, которой, казалось бы, должно было больше всего доставаться ласки от отца, писала в своей книге: «В музее Сталина в Гори никак не хотели увеличить прекрасную фотографию отца вместе с его матерью при последнем посещении в 1936 году. Они сидят рядом за столом, очевидно, в ее комнате, и она держит руку на его плече, а у него такое счастливое, такое любящее выражение лица, какого я вообще никогда у него не видела!» При этом мать отнюдь не либеральничала с сыном, характер у нее был крутой и непреклонный, мальчику не раз доставалось от нее. Та же Светлана вспоминает, что отец говорил ей: «Как она меня била! Ай-ай, как она меня била!» Хотя, надо сказать, в то время с детьми не церемонились так, как теперь, телесные наказания были очень даже в ходу, и никто не считал их чем-то ужасным. Как-то раз, уже будучи главой государства, Сталин все-таки спросил свою мать: «Почему ты меня часто била?» «Вот ты и вырос хорошим», — ответила та. Подзатыльники не изменили отношения Сталина к матери, но… собственных детей он пальцем не трогал! Хотя кое-кого выпороть бы и не мешало!

У Екатерины были свои правила в жизни. Она так и не вышла больше замуж, прожив одинокой, но также и не переехала к сыну, когда тот обосновался в Москве. Рассказывают, что она жила во дворце, что ходила по магазинам, окруженная приживалками и небрежно палкой указывала на деликатесы, — рассказывают, должно быть, те, кто видит свое представление о счастье именно в такой жизни. Та же Светлана вспоминает, что она, действительно, обитала в каком-то старинном дворце с парком, но занимала в нем низкую темную комнатку с маленькими окнами во двор. «Я все удивлялась: почему бабушка так плохо живет? Такую страшную черную железную кровать я вообще видела впервые в жизни». И уж в чем- чем, а в этом можно быть уверенным: не потому, что не было возможности устроиться иначе. Мать Сталина в Грузии могла бы роскошествовать, как царица. Кстати, и сын ее всю жизнь жил, фактически, в одной комнате. Он в детстве не был приучен к роскоши и никогда к ней не стремился, даже тогда, когда мог позволить себе все, что угодно.

Естественно, пьянство и жестокость отца, суровые условия жизни наложили свой отпечаток на характер мальчика. Вот только какой отпечаток? Один сын пьющего отца вырастает пьяницей, другой — трезвенником, один, в подражание ему, злобным и агрессивным, другой, из чувства протеста, добрым и мягким.

Однокашник Сталина по семинарии И. Иремашвили позднее писал: «Незаслуженные страшные побои сделали мальчика столь же суровым и бессердечным, каким был его отец. Поскольку люди, наделенные властью над другими благодаря своей силе или старшинству, представлялись ему похожими на отца, в нем скоро развилось чувство мстительности ко всем, кто мог иметь какую-либо власть над ним. С юности осуществление мстительных замыслов стало для него целью, которой подчинялись все его усилия»[7]. Но это «психоаналитическое» свидетельство — единственное в таком роде. Остальные, кто знал Иосифа в юности, говорят о нем совсем другое. Иремашвили вообще пишет о Сталине мало хорошего, не зря же его с такой охотой цитирует Троцкий. В юности они с Иосифом были хорошо знакомы, но потом пути их разошлись, Иремашвили оказался в эмиграции. Это надо учитывать, когда пользуешься его свидетельствами. Проигравшие и обиженные далеко не всегда бывают объективны, для этого надо иметь уж очень большое благородство души…

Но и пай-мальчиком Иосиф определенно не был. Он был большой драчун, что, впрочем, поощрялось на Кавказе, где из мальчишек старались воспитывать воинов. Другой его товарищ детства, М. Церадзе, вспоминает: «Любимой игрой Coco был "криви" (коллективный ребячий бокс). Было две команды боксеров — те, кто жили в верхнем городе, и представители нижнего. Мы лупили другдруга беспощадно, и маленький тщедушный Coco был одним из самых ловких драчунов. Он умел неожиданно оказаться сзади сильного противника»[8]. И действительно, на коллективной ученической фотографии, видно, что Coco был совсем маленьким и худеньким, — зато как прямо и гордо он держался! Когда чувствовал себя правым, он не уступал никому, даже учителю. Как и многие дети бедняков, он рано понял, что только сам может пробить себе дорогу, и с тех пор все силы его были устремлены на то, чтобы учиться.

Какого будущего могла ожидать для своего сына неграмотная крестьянка Екатерина? В то время «светлое будущее» для ребенка из низших слоев общества представлялось в одном из двух видов: или он станет чиновником, или священником. Глубоко верующая мать выбрала для Иосифа вторую стезю.

Гори, хотя населения в нем насчитывалось всего шесть тысяч человек, был образовательным центром уезда. Там имелось шесть учебных заведений: учительская семинария, женская прогимназия, три училища — городское, духовное православное и духовное армянское, а также женское начальное училище. Екатерина добилась того, что сына приняли в духовное училище. Преподавание там велось на русском языке, которого грузинский мальчик, естественно, не знал. По счастью, сыновья домохозяина, обучавшиеся в том же училище, помогли ему, и восприимчивый Coco так овладел русским, что смог поступить сразу во второй приготовительный класс и через год стал полноправным учеником. (Кстати, одной из причин того, что Сталин писал матери мало и очень короткие письма, был именно языковой барьер. Екатерина не умела ни говорить, ни читать по-русски, сын же ее разговорный грузинский язык помнил, а вот письмо за столько лет забыл. Приемный сын Сталина Артем Сергеев рассказывал: «Я помню, как он однажды сидел и синим карандашом писал ей письмо. Одна из родственниц Надежды Сергеевны (Аллилуевой — Е. П.) говорит: "Иосиф, вы грузин, вы пишете матери, конечно, по-грузински?" Знаете, что он ответил: "Какой я теперь грузин, когда собственной матери два часа не могу написать письма. Каждое слово должен вспоминать, как пишется"».)