Второе распятие Христа - [7]

И вот среди общего безмолвия поднялся в своём гробу усопший…

Словно искра пробежала по толпе. Многие в паническом страхе бросились к выходу, давя друг друга, как дикие звери, увидавшие пожар.

— Осанна, осанна! — в исступлении выкрикивала больная юродивая. Неизъяснимый восторг охватил учеников Иисуса. Они громко славословили Христа, и слова сами лились из их уст.

Марфа, рыдая, обнимала Лазаря, который безмолвный, тихий, светлый, как дитя, гладил своею рукою по волосам её.

Бардыгин, совершенно смешавшись, зачем-то спешно прятал деньги в конторку.

Дети внесли в церковь свежие, молодые ветви берёзы и бросали их под ноги Иисуса.

Храм расцвёл…

Восковые свечи потухли сами собой, но ещё никогда не было так светло в храме, никогда так ярко не сиял он. Где-то слышалось пение чистое, радостное, как могут петь только дети.

— Ангелы, ангелы поют! — кричала юродивая. — Осанна Сыну Давидову!

Церковь ликовала, рыдала, верила, надеялась. Церковь жила. Церковь стала необъятной, как мир, как вселенная, как сердце человеческое.

И вышел Лазарь из гроба, пал к ногам Иисуса и облобызал ноги Его.

Из алтаря в полном облачении показался о. Воздвиженский. Вид его был необычен; гневом пылало его лицо.

— Уходи, уходи отсюда! — задыхаясь, крикнул он Иисусу. — Лазарь — мой друг. Я рад, что он жив… Но нельзя в церкви делать этого. Никогда никто не воскрешал мёртвых… Это колдовство… Это выдумки медиумические… Симон Волхв ты… колдун!.. Прочь отсюда!..

Христос не произнёс ни слова и пошёл к выходу; за Ним пошли почти все находившиеся в церкви.

У Бардыгина тряслись руки, и он никак не мог попасть в замок ключом, чтобы запереть конторку с деньгами. К нему подошёл взволнованный до последней степени о. Воздвиженский:

— Я этого так не оставлю… Сегодня же пойду к митрополиту. Это из рук вон. Вот повадился к нам в церковь! То деньги все по полу развалил; то, изволите видеть, мёртвых воскрешает!

— Беспорядок, больше ничего, — едва сдерживая своё волнение, произнёс Бардыгин. От испугу у него не попадал зуб на зуб. — Распустили народ. Вешают мало, вот они и шляются. А ты б того… — обратился он к стоявшему неподалёку околоточному, — узнал бы, что это за субъект…

В ограде между тем народ плотной стеной окружил Христа и с благоговением слушал Его слова.

Христос говорил:

— «Во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними…

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы?

Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые…

Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь…

Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!", войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного…»

— Виноват, виноват; позвольте, господа! — это околоточный пробирался ко Христу. — Во-первых, я попрошу вас без разрешения градоначальника не произносить публичных речей, — строго, но вполне корректно проговорил он, добравшись наконец до Христа, — иначе вы будете оштрафованы за устройство незаконного собрания до трёх тысяч рублей. А затем я бы попросил сообщить ваше имя, отчество и фамилию.

— Я — Иисус, из рода Давидова.

Околоточный вынул записную книжку и записал.

— Вы прописаны где-нибудь?

Христос молча отрицательно покачал головой.

— Но где-нибудь вы живёте?

— Лисицы имеют норы, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову.

— Паспорт у вас есть?

Снова Христос молча покачал головой.

— Какого вы вероисповедания?

— Я — иудей…

— В таком случае вы здесь не имеете права жительства! — почти с радостью воскликнул околоточный. — Вы можете жить только в черте еврейской оседлости. И вообще… вы мне кажетесь крайне подозрительны… Я должен вас препроводить в участок!

Толпа угрожающе заволновалась. Околоточного быстро оттеснили за ограду.

— Он — сын Божий! — кричала юродивая.

— Он воскресил Лазаря! — слышались голоса.

Из церкви вышел о. Воздвиженский и, взявши околоточного за рукав, отвёл в сторону.

— Оставь, брат, — сказал он, — хуже — скандал будет. Пошумят и разойдутся. Приходи сегодня на пирог лучше. Потолкуем!..

Приятели пожали друг другу руки и разошлись…

VIII

Митрополит созвал экстренное собрание столичного духовенства.

К девяти часам вечера громадная приёмная митрополита была переполнена.

Полукругом сидели викарные епископы, за ними архимандриты, а дальше протоиереи, священники, несколько диаконов. Сбоку поместились именитые церковные старосты.

О. Воздвиженский, о. Никодим и Бардыгин сидели за особым столом в качестве докладчиков.

Ровно в девять часов отворилась дверь из внутренних покоев, и вышел митрополит.

Все встали при его появлении и в пояс поклонились владыке.

Анания был сухой, высокий старик, с жёлтым нездоровым лицом, круглыми, серыми пронизывающими глазами.

Быстро прошёл он к своему председательскому месту.

Затем все повернулись к иконе, где было изображено распятие Христа, и хором запели: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра, и вси, вземше крест свой, глаголем: Приидите, приимите вси Духа премудрости, Духа разума, Духа страха Божия, явльшагося Христа».