Второе Пришествие Тараканов - [3]

____________________

… разомлел совершенно. Парк, весна, красивые условно впрочем недоступные женщины. Из дремоты его вывел какой-то странный голос.

— Мужук, — говорил какой-то пацан, — Пыркурыт.

— Нэ куру, — ответил Александр и задремал опять.

— А мой тэба нэ заствлает…сыгрэты ест?

Александр открыл один глаз и посмотрел на пацана. Пацан как пацан таких на десяток дюжина. Какая-то нелепая куртка, не менее нелепая кепка.

— Нэт, — ответил Александр.

— Купы, — предложил пацан.

— Лэн встывать.

— Тогды дай дэнгы, сам кыпу.

— Нэт дэнег.

— пэловыну.

— А пытом будэшь мэнэ до носу дыму пускат?

— Нээ… уйду.

— Дэржи.

Александр выгреб всю мелочь, отдал пацану и задрэмал опять. Когда он проснулся, рядом с ним сидела девица худющая до невозможности, впридачу еще и очень высокая, впридачу еще и лысая. Нет, какие-то такие волосики, конечно, были, но очень короткие — сантиметра полтора от силы. и курчавые как в… африке. Кроме того Волосы были прилизаны, и имели красивый флоуресцирующе зеленый переливчатый цвет. Голова была яйцеобразная, черты лица — тонкие, а глаза такие большие и чернющие, что кроме них, казалось, ничего больше не было. И не только на лице но и во всем мире… Она бы, вероятно, была очень красива, если бы имела любой другой имидж, потому что фигура у нее все-таки была — широченные бедра, осиная талия. Но это — в фас, а в профиль — ничего. То есть, вообще ничего, ни титек, ни зада. Плоская как камбала. Она смотрела на Александра час, не меньше. Взгляд был пытливый и мог прожечь насквозь сантиметровую доску. Александра же он только разбудил.

— Пойдешь со мной,

— сказала глазастая вобла очень тихим и внятным голосом. Это была не больше чем констация факта Голос она не пыталась сделать тише, он у нее на самом деле был такой. Александр почему-то не спросил, куда, но она вероятно, как-то поняла вопрос.

— Там есть постель, — ответила она, — Выспишься. Больше ничего обещать не могу.

А больше ничего Александру и не было нужно по крайней мере пока. Высокие девицы имеют привычку сутулиться и носить каблуков. Эта каланча таких не достойых привычек не имела. Александр сам был не из низких, но когда она вцепилась ему в руку и повела к машине, смотрелось это как-то странно. Выше она была его на голову и с шеей и на свою. Впрочем, по весу проигрывала раза в два. Хотя последнее место пребывания веса ему не добавило, скорее наоборот. Машина была большая, темно бордовая, с заграничная и с треугольной звездой Она (каланча) проследила, чтобы Александр пристегнул ремень и устроила такие гонки, что ремень этот лишним не показался. Последним ее трюком был въезд в гараж. Она на страшной скорости и мчалась прямо на закрытую дверь. Потом что-то такое сделала, машина юзанула, тормознула, взвизгнула, развернулась на 180 градусов и по инерции влетела в эту самую дверь, которая ушла вверх за полсекунды до этого.

— Такой машине, — сказал Александр, выбираясь, — Нужна катапульта или хотя бы леденцы взлетные.

— Леденцы отменили уже 22 года как, — сказала Ирэн очень грустно. Она опять вцепилась в Александра и потащила в дом. В дом из гаража вела маленькая дверца и, открыв ее, они сразу оказались в большой и очень светлой комнате. В огромном бордовом мохнатом кресле, в нахальной позе развалившись, сидел пацан.

— Сопротывлялся? — спросил пацан.

— Нет, — прошептала вобла.

Собственно, никакой это был не пацан. Это была молодая шкодная бабец. И понять, ее пол и социальную значимость, можно было сразу, потому, что ничего на этой… не было. И кстати ей это даже больше шло.

— Можешь раздеваться,

— прошептала коланчовая вобла, показывая пример, — Но то на что ты расчитываешь здесь не распределяют.

В ванную, потом — спать. Твоя комната, — и она указала на дверь, — Стереосистема и наушники, советовала бы их надеть. В ванне не засиживайся, через десять минут чтоб был помыт и не пах.

Пах не пах сострил Алесандр но шуток сдесь похоже не понимали

Ванна была огромная. Как комната, так и сама ванна. Очень белая, и вся в зеркалах. Никаких шампуней, кремов и прочих бабских дребедюшек не было. Только детское мыло и лохматое махровое полотенце с хорошую простыню. Через 5 минут какая-то голая незапланированная молодушечка принесла ему на пенопластовом подносе кофе, яичко, маленький салатик и совершенно уже неприличный в смысле размеров кусочек мяса. Все это он съел одним хапом, постоял под душем, вытерся полотенцем. Чтобы пройти в свою комнату, заходить в зал было совершенно не обязательно. Но его было немного видно. Света белого в зале уже не было, (был красный) а звуки доносились такие, что Александр счел за благо удалиться в свою комнату и одеться в наушники.

Под утро появилась очередная красотушка-молодушка с подносом.

— Здесь не одеваются, — сказала она, — Поешь, помойся и на веранду. Мэм желает пообщаться. Если будет мучить стояк, вот таблетки вот гирька. Десять минут на все.

Завтрак был не менее жмотовской, чем ужин. Бриться Александр не стал, попросту было нечем. Полотенце висело уже новое. «Мо» ждала на веранде, и «мамой» была та самая молодая женщина из достойного коллектива, с которой он познакомился. Она курила его сигареты, сидя у открытого окна.