Второе дыхание - [52]

Машина приехала в Труа Люк.

– Давай дальше, прямо, – приказал Гю.

Дорога проходила между двумя холмами. Дома становились все более редкими. У полицейского не было сил даже думать…

– Прижмись к правой обочине, – велел Гю. Машина остановилась. – Выключи зажигание, – добавил он, доставая из кармана записную книжку и ручку и протягивая их Фардиано. – Сейчас ты напишешь небольшое письмо для прессы, в котором признаешься, что оболгал меня в отместку за то, что не сумел развязать мне язык под пыткой. Еще напишешь, как действовал Бло, и что, по-твоему, магнитофонная запись – недостаточное доказательство против Вентуры Риччи и меня. Сечешь? Давай, действуй.

Пока Фардиано писал, его страх проходил. «Он не решится меня убить, – думал полицейский. – Ему нужна только эта бумага». Он писал много, чтобы Гю остался доволен, и скоро передал ему блокнот.

– Отлично, отлично… – сказал Гю, прочитав. – У тебя талант, ничего не скажешь. Воспользуйся вдохновением, чтобы написать письмо министру внутренних дел.

– Министру… – пробормотал полицейский.

– Он ведь твой главный начальник, разве нет? Расскажи ему, как пытал людей, заставляя признаваться и виноватых, и невиновных. Не забудь про пытку водой, скажи, что раскаиваешься и больше не будешь.

Фардиано сделал глоток воздуха и снова начал писать, уверенный, что Гю его пощадит.

– Еще немного, и я разрыдаюсь, – бросил Гю, прочитав второе письмо. – Чувствуется, что у тебя есть сердце. (Он сунул блокнот и ручку в карман.) А пара наручников найдется?

– Да, – ответил Фардиано.

– В каком кармане?

– В бардачке.

– Не двигайся, – сказал Гю, приставив ствол «кольта» ему к затылку, протянул правую руку и открыл бардачок. Там лежали только книга, тряпка и наручники. Оружия не было. – Нагнись к рулю и заведи за спину левую руку. (Браслет захлопнулся на запястье полицейского.) – Другую. (И закончил сковывать его руки за спиной.)

Время от времени по дороге проезжала машина. Фардиано ни на что не надеялся, предпочитая, чтобы никто не вмешивался. Он не сомневался в быстроте реакции Гю.

– Вылезай, только не в сторону дороги, а в противоположную. (Он вышел первым и открыл дверцу.) Так, садись сзади. (Полицейский сел, и Гю захлопнул дверцы.) Обратно поведу я. Ложись на сиденье. Нет, головой не к рулю, наоборот… Вот так.

Гю положил «кольт» на колени, развернулся и поехал в направлении Марселя. В Труа Люк он повернул направо.

– Вернемся через Олив, – сказал он. – Не люблю дважды проезжать через одно и то же место.

– Интересно, – пробормотал Фардиано через несколько секунд, – где журналисты раскапывают материалы для своих статеек?

– Точно, – отозвался Гю. – Тем более, что ты им не говорил ни слова, да?

– Они плохо поняли, – уверил Фардиано.

Он облизал языком пересохшие губы. Он был жив, а это главное.

– Знаешь, – сказал Гю странно спокойным голосом, – я не гордился собой, когда стрелял в того полицейского на мотоцикле…

– Зачем ты мне это говоришь! – закричал Фардиано.

– Просто так, – ответил Гю. – И потом: это же твоя работа: все знать. У себя в кабинете ты был более любопытным! Нас было четверо: Антуан Рипа, Паскаль Леонетти, Вентура и я.

– Замолчи! – завопил Фардиано. – Замолчи!

– Это впервые, когда легавый орет, чтобы я замолчал, – сказал Гю и продолжил ровным голосом: – Антуан с карабином ждал наверху.

Полицейский задышал чаще.

– Я ничего не слышу! Ничего!

У него на лбу выступили вены, горло горело.

– Жаль, – прошептал Гю. – А многие так хотели бы меня послушать…

На прямом участке он прибавил скорость. Фардиано увидел руку с пистолетом, направленным на него, и попытался приподняться.

– Нет! – взвыл он.

По тихой округе разнеслись звуки выстрелов. Оставив позади этот участок, машина замедлила ход.

Гю затормозил недалеко от перекрестка четырех дорог, на пустынной улице, забрал документы Фардиано и ушел. Он доехал на троллейбусе до старого порта, а оттуда направился на улицу Репюблик.

Было около одиннадцати часов утра. Орлов и Цыганка ждали его, опасаясь худшего.

Гю позвонил. Открыла сестра Тео.

– Привет, малышка, – улыбнулся Гю. Ему захотелось сделать ей что-нибудь приятное.

– Ваша дама беспокоится, – сообщила она, сложив ладони.

– Не стоит, – ответил он, входя в комнату.

Цыганка посмотрела на него своими огромными глазами.

– Тебе не следовало выходить, старина, – сказал Орлов.

– Надо было уладить кое-какие дела, – ответил Гю, снимая пальто.

– Я все утро не нахожу себе места, – прошептала Цыганка, проводя по лбу рукой.

– Ты действуешь, как будто ты один, – заметил Орлов. – Не знаешь, что и как, бьешься в пустоте.

– Ты так считаешь? – агрессивно перебил Орлова Гю. – Вы принимаете меня за мальчишку или за старого идиота, что еще хуже. Друзья считают меня слабоумным, враги вываливают в грязи, а мне что делать? Ждать! Все время ждать! Но чего?

– Я тебе объясню твое положение, – сказал Орлов, садясь. – На тебя охотятся сотни полицейских, а ты не можешь даже уехать, потому что со вчерашнего дня Джо Риччи, Антуан и остальные установили наблюдение за кораблем Тео.

Гю открыл рот, чтобы ответить. Орлов поднял руку.

– Дай мне закончить. Потом тебе нечего будет говорить. Джо и компания рассчитывают, что я тебя убью, потому что я поручился за тебя в том деле. Антуан и Паскаль не соглашались, я их уговорил, и теперь не знаю, понадобится ли тебе эта груда золота. (Он бросил быстрый взгляд на Цыганку, не сводившую с него глаз.) Я обещал им убить тебя, если окажется, что ты стукач, – продолжал Орлов, – но рассчитывал получить доказательства обратного. У Фардиано есть любовница, которую хорошо знает Иветт. Я допрошу его в интимной обстановке так, чтобы Джо и двое других все слышали. Я планирую комедию на сегодняшний или на завтрашний вечер. После этого их банда перестанет на тебя охотиться, на твоей репутации не будет пятен и ты сможешь уехать. Забудь Вентуру; о нем позаботятся Алиса и Джо. Все дело в деньгах, так что, думаю, он выкрутится. В любом случае ты не можешь ему помочь или попросить у него помощи. Мы все уладим так, как я сказал.