Второе азиатское нашествие - [16]

 - Что они там делают? — удивился президент.

 - Налаживают агентурную сеть, готовят явки и каналы для перекачивания валютных резервов. Действуют строго по плану «Б».

 - Что за план «Б»? Почему я ничего не знаю об этом плане? — Возмущению президента не было предела. — Мерзавцы!

 - Потому что у вас нет к нему допуска.

 - Как нет допуска? — президента поразило это открытие, словно удар молнии. — Ведь я Верховный Главнокомандующий!

 Референт ещё раз уточнил есть ли в списке фамилия Президента и отрицательно покачал головой. Матюхин выхватил из рук референта лист бумаги, прочитал длинный перечень фамилий и лично убедился, что референт не врёт.

 - Мы сегодня же внесем вас в список, и вы ознакомитесь с совершенно секретным планом.

 - А министр наступления? А Генеральный прокурор? Они–то какое отношение имеют к резидентуре? Какого характера их миссия в Лондоне?

 - Самая непосредственная, родственная. Помогают своим сыновьям–банкирам легализоваться и закрепиться.

 - А министр внутренних дел? У него вроде бы нет сына, у него дочь!

 - Дочь замужем за вице–президентом Газового банка.

 Вконец расстроенный лидер страны выругался и запустил в помощника пресс–папье из уральского малахита, но тот успел уклониться, и тяжелый предмет просвистел мимо цели и раскололся пополам после удара о стену. Президент выставил референта из зала, несколько минут тупо смотрел на распростертую во весь необъятный стол карту, а затем выбежал прочь. Василий нырнул в потайную дверь в стене, скрытую портьерой, и спрятался в комнате, где мог побыть наедине со своими мыслями. Во втором кабинете он отдышался, достал из холодильника бутылку водки, выпил половину прямо из горлышка, рухнул на кожаный диван и закурил.

 «Всеми покинут, позабыт, позаброшен…» — пронеслись в голове невесёлые мысли.

 ***

 

 Утром воинский эшелон остановился. Озоруев успел выспаться, хотя вначале долго ворочался и долго не мог уснуть. Мысль о немедленном побеге преследовала его часа два, и он хотел даже выпрыгнуть на ходу, но ему было стыдно подчиненными — пусть и «потешными», но все же солдатами.

 Максим спал чутко, сразу проснулся и прислушался к тишине вагона. Бойцы еще спали, действуя по старому армейскому принципу: солдат спит, а служба идет. Особенно громко храпели близнецы, которых загоняла неутомимая Клавка. Крепкая разбитная бабенка дала молодцам передышку только перед рассветом. «Пора», — решил Максим, мысленно пожелал удачи солдатам, вышел в тамбур, отворил входную дверь и обомлел: возле вагона дежурили вооруженные автоматами милиционеры. Лица их были угрюмы и сосредоточены.

 «Спасу нет от сатрапов», — подумал Макс, разозлившись.

 Милиционеры были экипированы в каски и бронежилеты, а вдоль состава, словно оловянный солдатик, стоял на часах приставленный к батальону Неумывакин.

 - Обложили, суки, ментяры позорные! — в сердцах произнёс Озоруев.

 - Шо ты казав? — переспросил мордатый сержант с усами как у Тараса Бульбы. — Поуторы мяне, хлопчику, я нэ расслышав!

 - Спросил, который час…

 - Вертайся у вагон! Мы нэ справочное, справок немае…

 Усатый милиционер пообещал врезать ему дубинкой по ребрам, если Макс сейчас же не закроет дверь. Такого поворота событий Озоруев никак не ожидал. Оказывается, их бдительно охраняют, вернее, стерегут! Шокированный этим открытием Макс вернулся в купе и теперь по- настоящему затосковал. Вскоре вагончики тронулись, и когда милицейская рожа проплывала за стеклом, то новоиспеченный подполковник не удержался от соблазна и показал вокзальному «держиморде» левой рукой кукиш, а правой средний палец. Изумлению «легавого» не было предела. Побагровевшая вмиг физиономия замерла на месте. Но оправившийся от первого потрясения представитель закона быстро догнал вагон и с размаху ударил по окну резиновой дубинкой. Резина чмякнула, стекло щелкнуло, хрустнуло, но выдержало, однако на месте удара появилась паутина многочисленных мелких трещин.

 Потрясенный комбат только и смог произнести вслух:

 - Сволочь!

 И как теперь смотреть на мелькающие за окном пейзажи? Как увидеть юных красоток, машущих нам на прощание платочками? Придётся сменить купе… Максим собрал вещи и переместился в центр вагона. Из первого купе пришел Неумывакин и пожурил подполковника за отсутствие выдержки.

 - Такое поведение неуместно для комбата! Стыдно! Сотрудник милиции мог применить к вам табельное оружие, согласно Закону о пресечении экстремистской деятельности!

 - Значит, я еще и экстремист?

 - А вы как думали! Он ведь при исполнении…

 - А я, получается, погулять на фронт еду? Бабочек ловить и в носу ковырять?

 Из кубрика близнецов высунула нос Клавдия и поинтересовалась, позевывая, не передумал ли комбат насчет развлечения.

 - Отстань от меня! Не передумал! Иди на… к братьям!

 - И пойду! — пообещала проводница, демонстративно выпятив ещё крепкую грудь.

 Обиженная таким пренебрежительным отношением к своим услугам женщина захлопнула дверь и принялась тормошить заспанных братьев. Оплата–то почасовая, время поездки идет, а тут упущенная прибыль.

 

 Назначенный на должность комбат Озоруев еще несколько раз предпринимал попытки тихо покинуть вверенный ему воинский коллектив, но каждый раз нарывался на новую неприятность. В него целились, тыкали стволами, толкали прикладом, один раз даже стукнули по ноге дубинкой. Всюду по пути следования эшелон встречали угрюмые милиционеры, а по перрону рыскал приставленный к ним особист. Прыгать на ходу во время движения эшелона, рискуя свернуть себе шею, Максим не хотел. Подполковник решил на время оставить попытки к бегству. «Эх, воевать так воевать. Ну и раз боевых действий не избежать, тогда может быть пора и мне браться за Клаву? Вдруг это будет в последний раз? А может, Рита согласится и не откажет старому воину в женской ласке?»