— Что вы орёте, как бабы на базаре? Что у вас рук нет, что ли?
Оба, как по команде, вцепились друг в друга, пытаясь нанести удары головой и коленками. В какой-то момент, потеряв равновесие, они упали на мирно дремавшего Валеру Бурого. Тот вскочил, как подкинутый какой-то невидимой пружиной и, толком не проснувшись, нанёс два точных сокрушительных удара в челюсти, послав обоих драчунов в глубокий нокаут.
Остальные, чтобы его успокоить, со словами: «Валера, ты не так понял, сейчас тебе всё объясним», — попытались его удержать от дальнейшего добивания азеров, кто-то при этом схватил его за рукав куртки.
Но Валера понял только одно: на него накинулись всей бригадой! Выяснять причину было некогда. В затуманенном алкоголем мозгу сработал инстинкт самосохранения. Оглянувшись, он выдернул из кучи хвороста увесистую двухметровую дубину и, размахивая ей над головой как хворостиной, пошёл на толпу. Теперь тот же инстинкт сработал у остальных. Битые жизнью и не раз бывавшие в различных переделках уголовники по сверкающему бешенству в глазах у Бурого мгновенно сообразили, что тот, кто попытается что-то объяснить словами, рискует остаться не только без зубов, но и без мозгов.
Поэтому вся бригада, не сговариваясь, дружно рванула в сторону естественного наклона местности, то есть — к реке, Бурый — за ними. Раз убегают, — значит чувствуют свою вину.
Возвращавшиеся в этот момент с брагой Шпана и Карташ увидели, как из-за бригадного домика выбежали почти все их бригадники и, преследуемые Бурым, за несколько секунд преодолев около пятидесяти метров, с разгону влетели в прохладную ещё воду реки, поднимая брызги и страшно матерясь.
Шпана аккуратно опустил на землю рядом со стоящим с отвисшей челюстью Карташом свои банки и поспешил к бригадникам. Бурый в это время, стоя на берегу, выкрикивал сплошные междометия и мат, поочерёдно тыкая дубиной как указкой на находившихся по горло в воде мужиков. Когда он засёк боковым зрением приближающегося бригадира, в его глазах замелькали, наконец, признаки просыпающегося сознания. По инерции ещё раз махнув дубиной, он зашвырнул её на середину реки и повернулся к бригадиру.
— Что случилось, Валера? — Спросил Шпана, дружески взяв его рукою за плечо.
— Да я не знаю, Вова, чего они на меня накинулись. Лежал спокойно, никого не трогал, — с трудом переводя дыхание, ответил тот.
Когда дубинка со свистом пролетела над головами у мужиков, они как-то сразу почувствовали облегчение и заговорили все одновременно, осторожно выбираясь на берег. Из их гомона Шпана быстро понял, что произошло.
— В общем непонятка получилась, — подвёл итог Шпана, как бы объявляя инцидент исчерпанным. — А азеров наших ты случайно не убил, Валера?
— Не знаю… — тот растерянно пожал плечами.
Когда все вернулись к месту застолья для продолжения банкета, выяснилось, что один из пострадавших — Гусак (от фамилии Гусейнов) — отделался двумя выбитыми зубами и даже, хоть и с трудом, но смог продолжить участие в пирушке. Со вторым — Керимом было сложнее. Он при падении хорошо приложился головой о бревно, и стоя на коленях, периодически блевал, ничего не соображая.
Обсудив собственный богатый опыт получения травм, народ безошибочно поставил диагноз — сотрясение мозга.
— В общем, так, — Шпана обращался ко всем бригадникам, — смотрим внимательно и запоминаем. Вот так он шёл, здесь поскользнулся, так упал. Все поняли? Это так, на всякий случай, если будет проверка, чтобы не было разногласий. А тебе, Валера, как провинившемуся поручим подогнать сюда тепловоз и отправить пострадавшего в санчасть в жилую зону. Пить, я думаю, тебе не желательно. И не только сегодня, а вообще. Все слышали? Этому больше не наливать!
— Да я и сам не хочу! — пробормотал виновато Бурый. — Так ведь действительно можно убить кого-нибудь ни за что.
После отправки пострадавшего банкет продолжился, но Бурый только закусывал.
Сейчас, рассказывая эту историю в камере, Шпана со смехом вспоминал некоторые детали:
— Представляешь, Валера, там, возле реки, когда я взял тебя за плечо, такое было ощущение, как будто схватился за паровоз, — все мышцы были как чугунные. Я подумал, если бы тебя в этот момент ударили бы топором, то топор, наверное, рассыпался бы. Вот, что значит бешенство!
— А Дапа, — со смехом добавил Шплинт, — чуть что, так он самый старый в бригаде. А тут рванул так, что в речке первым оказался. И самое главное, при этом брагу в кружке не расплескал, в речке допил по горло в воде, — закончил он под всеобщий хохот.
— Я пожалел, что у меня секундомера с собой не было, — подлил масла в огонь общего веселья Шпана, — вы там все мировые рекорды по бегу побили.
Всю эту картину от начала до конца наблюдали с эстакады работяги соседней пятой разделочной бригады. Поэтому история о том, как Бурый всю бригаду в реку загнал, быстро расползлась по всей зоне, обрастая новыми, иногда совсем фантастическими подробностями. На Бурого и до этого посматривали с уважением, хотя он в конфликты старался не вступать, в «авторитеты» не лез, к группировкам не примыкал. Все, кому надо, знали, что в своё время при переводе с «малолетки» во «взрослую» зону Валера до смерти заколотил одного громилу, попытавшегося его унизить, за что и получил второй срок. Силу в любой зоне уважают.
