Вторая половина пары - [5]

— Да, милорд, — ответила девушка оживленно, продолжая старательно играть свою роль. — У меня есть бахрома, бисер, золотые и серебряные нити.

— Думаю, — сказал Макс, — что начну с перчаток для себя, не очень разукрашенных. Вы сумеете изготовить их ко дню Святого Валентина?

Она была в нерешительности.

— Мистер Дублет сделает все наилучшим образом, но он нуждается в вашей мерке.

Виолетта порылась в корзине, ища бумагу. Фэнни не обучила ее, как снимать мерку с покупателей, но она видела, как Дублет в тех случаях, когда трудно было измерить руку, желая обезопасить себя, обводил контуры пальцев на бумаге. Именно это она и собиралась сделать.

Девушка потихоньку разглядывала лицо Макса. Рыжеватые волосы спадали ему на лоб. Четко обозначенная линия скул. Орлиный нос. Сжатые, красиво очерченные губы. Опасный человек. Опасный и, о, такой нежный.

— Следует ли мне снять сюртук? — спросил он.

— Милорд, вы меня поражаете. Я только собираюсь измерить вашу руку.

— Это вы поразили меня.

— Тем, что танцевала в вашем доме?

Он прикоснулся пальцем к ее подбородку.

— Я знаю, что вы леди, которая попала в трудное положение. Но почему сейчас вы хотите убедить меня, что вы обычная девчонка из лавки?

— Милорд, я не знаю, о ком вы говорите.

Она отвернулась от него.

— А я полагаю, что мы с вами знакомы.

Она снова порылась в корзинке, изображая, что что-то ищет в ней.

— Милорд, пожалуйста…

— Макс. Меня зовут Макс. И вы знаете меня. Уверен в этом.

Ей так хотелось, чтобы он ушел… Как же она не догадалась снять перчатки? Белые перчатки с семейным узором. Единственная вещь, которая могла ее выдать.

Но он не только не ушел, а подошел совсем близко к ней и вдруг нежно обнял ее. Девушка покраснела.

— Вы насмехаетесь надо мной, милорд?

Она высвободилась из его объятий, но он взял ее руки в свои, заставив повернуться. Девушка попыталась вывернуться, но было слишком поздно. Макс внимательно изучал ее элегантные белые перчатки.

— Девчонки из лавки не носят такие перчатки.

— Я же говорила, что это только образцы.

— Это ваши перчатки. Они указывают на то, что вы леди.

— Эти перчатки выдают вас. Спрячьте их за корсаж.

Он протянул ей перчатки.

— Макс, вы шокируете меня.

Но он был прав, и она знала это. Белые перчатки, расшитые золотыми и серебряными нитями, действительно указывали на ее дворянское происхождение. Они были одновременно и величайшим сокровищем, и билетом на гильотину.

— Спрячьте их, — приказал он шепотом, который буквально опалял ее.

Скромность была отброшена. Под его бдительным взглядом она запихнула их за корсаж и сделала реверанс, чтобы он мог разглядеть ее.

Макс смотрел на нее напряженно и долго.

— Не позволяйте им слышать, как вы разговариваете. Ваша речь слишком изысканна… Хихикайте, как уличная девка…

— Я… я не знаю как.

Разве ее учили манерам уличной девки?

Он помог снять ей накидку, чтобы теперешний ее костюм — костюм уличной девки — был виден издалека. Он украл у крестьян старый домашний чепец и быстро надел ей на голову. Затем он накинул на нее передник, схватил за талию, чтобы завязать тесемки. О Боже, эти быстрые, ищущие руки… Каждое его прикосновение необыкновенно возбуждало, заставляя ее тело трепетать.

Неожиданно темноту прорезала группа всадников, на шляпах которых были зеленые кокарды, а в руках факелы и кинжалы…

Это была целая шайка фанатиков.

— Покажите ваши проездные документы, граждане, — грозно приказал один из них.

Настало время разыграть спектакль. Интересно, как же ведут себя гулящие девки? Она закрыла глаза и прильнула к плечу спутника. Он напрягся, а затем крепко прижал ее к себе. Они стояли до неприличия близко, и она ощущала тепло его тела, слышала дикое сердцебиение в ответ на удары ее сердца. На ней была крестьянская одежда, но документов у нее не было. Все кончено. Она поймана.

Стараясь убедить себя, что Макс не мог вспомнить перчатки, которые видел спустя почти год, девушка попыталась успокоиться. Она повернулась к нему и как можно небрежнее проговорила:

— Итак, мы собирались снять размеры вашей руки.

Она быстро разложила листок темной бумаги на столике.

— Пожалуйста, положите руку на бумагу.

Он развел пальцы в стороны, положив руку на бумагу, и ждал, пока она найдет в корзине, чем можно было обвести контуры.

— Все руки отличаются друг от друга, а мистер Дублет не обучил меня полностью, как правильно обмерять…

— Иоланда?

Услышав его голос, она невольно повернула к нему голову и тотчас поняла свою ошибку.

— Я Виолетта.

— Очень хорошо. Постараюсь запомнить… Виолетта, — произнес он мягко, — я только хотел предложить вот это.

Она схватила протянутый карандаш, избегая горящего взгляда Макса. Словно электрический ток пробежал между ними.

Для того чтобы обвести контуры, она должна была положить свою руку на его.

Даже сквозь тонкую белую лайку перчаток она боялась почувствовать тепло мужской руки. Но после секундного колебания она начала водить карандашом между пальцами. Она хорошо помнила эти изящные и ласковые руки, которые когда-то обнимали ее, оберегая и защищая от того, что ей пришлось пережить.

— Ваш мизинец изогнут, как и у меня, — заметила она.

— Правда? А разве не у всех мизинцы такие?