Вторая мировая война. Ад на земле - [5]

Подписанное в Москве соглашение о ненападении и последовавший за ним 28 сентября Договор о дружбе и границах обязывали двух тиранов поддерживать амбиции друг друга и отказаться от взаимной вражды, чтобы направить свою агрессию в иное русло. Сталин поощрял экспансию Гитлера на Запад и снабжал Германию необходимыми ресурсами: нефтью, зерном, рудой. Нацисты (тая обман) предоставили Советскому Союзу свободу действий на Востоке: гитлеровский союзник рассчитывал заполучить восточную часть Финляндии, государства Прибалтики и свою долю в расчлененном трупе Польши.

Гитлер планировал начало Второй мировой войны на 26 августа, выждав лишь три дня после подписания пакта, но 25 августа, распорядившись продолжать мобилизацию, он все же отложил вторжение в Польшу, поскольку, во-первых, к своему огорчению, убедился, что Муссолини не готов сразу же поддержать его, а во-вторых, по дипломатическим каналам пришло предостережение: Британия и Франция готовы выполнить свои обещания и заступиться за Польшу. Три миллиона человек, 400 000 лошадей, 200 000 машин и 5000 поездов уже направлялись к польской границе, пока Берлин, Лондон и Париж еще вели последние, бесполезные переговоры. Наконец, 30 августа Гитлер отдал приказ атаковать. На следующий день в 20:00 занавес взвился над первым, достаточно грубым актом пьесы. Штурмбаннфюрер Альфред Науйокс из немецкой службы безопасности возглавил постановочное нападение на немецкую радиостанцию в Глейвице (Верхняя Силезия). В составе группы были одетые в польскую форму немцы и с дюжину приговоренных к казни уголовников, пренебрежительно именуемых «консервами». Прозвучали выстрелы, по радио были провозглашены лозунги «польских патриотов», а затем нападавшие отступили, оставив «консервы» – их, одетых в польскую форму, расстреляли эсэсовские автоматчики и продемонстрировали окровавленные трупы иностранным корреспондентам в доказательство польской агрессии.

1 сентября в 02:00 Первый конный полк вермахта в числе многих других был разбужен на бивуаке зовом трубы (некоторые германские соединения и многие польские в ту пору еще сражались верхом). Взнуздали коней, всадники вскочили в седло и двинулись к передовой посреди грохочущих колонн танков, грузовиков и пушек. Прозвучал приказ: «Расчехлить ружья! Заряжай! Взвести курки!» В 04:40 пушки старого германского боевого корабля Schleswig-Holstein, стоявшего на якоре в порту Данцига (то был «визит доброй воли»), открыли огонь по польской крепости Вестерплатте. Часом позже немецкие солдаты свалили пограничные шлагбаумы на западной границе Польши, открыв передовым частям армии вторжения путь в Польшу. Один из военачальников, генерал Хайнц Гудериан, вскоре проехал мимо родового поместья своей семьи в Хелмно (Кульм), где вырос и он сам (до Версальского договора эта территория принадлежала Германии). Вильгельм Пруллер выразил обуявший германскую армию восторг: «Какое дивное чувство – быть теперь немцем! Мы перешли границу. Германия, Германия превыше всего! Немецкий вермахт на марше. Куда ни глянь – вперед, назад, вправо или влево – повсюду моторизованный вермахт!»⁸

Западные союзники тешили себя мыслью, что Польша обладает четвертой по величине армией в Европе, и рассчитывали на затяжные сражения. Поляки могли выставить 1,3 млн бойцов против 1,5 млн немцев, на каждой стороне сражалось по 37 дивизий. Однако вермахт был намного лучше укомплектован: только бронемашин у него имелось 3600 против 750 польских, 1929 современных самолетов, а у поляков 900 морально устаревших. С марта в Польше начался призыв резервистов, но от полномасштабной мобилизации правительство воздерживалось по просьбе англичан и французов: мол, не следует провоцировать Гитлера. Нападение 1 сентября застало страну врасплох. Польский дипломат так описывал настроения в Польше: «Всех объединяло желание сопротивляться, но не прозвучало ясной идеи, какого рода может быть это сопротивление, разве что болтали о надобности в добровольцах – “живых торпедах”»⁹.

Эфраим Блейхман, шестнадцатилетний еврей из Каменки, в числе тысяч других местных жителей слушал на городской площади речь мэра: «Мы спели гимн, провозглашавший, что Польша еще не погибла, и другую песню – о том, что немцы не плюнут нам в лицо»¹⁰. Петр Тарчинский, двадцатишестилетний заводской служащий, перед мобилизацией тяжело заболел. Он еще не вполне оправился, но, когда сообщил об этом командующему артиллерийской батареей, к которой был приписан, полковник ответил пламенной патриотической речью «и сказал мне, что, как только я сяду в седло, я непременно почувствую себя намного лучше»¹¹. Оружия не хватало, Тарчинский винтовки не получил, зато ему выдали строевого коня – здоровенного жеребца по кличке Вояк.

Инструктор ВВС Витольд Урбанович проводил учебный полет в небе над Демблином, как вдруг, к его ужасу, в крыльях самолета появились дыры. Он поспешно приземлился. Товарищ подбежал к нему, восклицая: «Витольд, ты жив? Тебя не задели?» «Что за чертовщина творится?» – спросил Урбанович, и приятель посоветовал ему: «Сходи в церковь и поставь свечку. Тебя только что атаковал “Мессер”!»