Вторая книга - [22]

Эта враждебность с Россией, однако, была причиной, по которой Марксисты, хотя они не соответствуют Немецкой внешней политике, тем не менее, на самом деле используют все средства, чтобы сделать иное невозможным.

Таким образом, отношение Австрии к Италии как таковое всегда останется неизменным. Ранее Италия вступила в Тройственный Союз в качестве меры предосторожности против Франции, но не из любви к Австрии. Наоборот, Бисмарк даже здесь правильно понял внутреннюю сердечность Итальяно-Австрийских отношений, когда он утверждал, что есть только две возможности между Австрией и Италией: либо союз, либо война. В Италии - за исключением немногих фанатиков Франкофилов - реальные симпатии существовали только к Германии. И это тоже понятно. Это говорит о совершенном отсутствии политической подготовки и политическом незнании Немецкого Народа, особенно так называемой буржуазной национальной интеллигенцией, что они считали, что можно перенести Тройственный Союз, основанный на политическом праве, в сферу дружеских наклонностей. Этого не было даже в случае между Германией и Австрией, потому что даже здесь, Тройственный Союз, или, точнее, союз с Германией, по-человечески цеплял сердца относительно небольшой части немцев в Австрии. Габсбурги никогда бы не стали на свой путь к Тройственному Союзу, если иной возможности сохранить свой Государственный труп не существовало. Когда в Июльские дни 1870 Немецкий Народ пылал от негодования от беспрецедентной провокации Франции и поспешил к старым полям сражений в защиту Немецкого Рейна, в Вене надеялись, что час мести за Садову пришел. Конференции следовали одна за другой в быстром темпе, один коронованный совет чередовался с другим, курьеры летали туда и сюда, и первый призыв резервистов был сделан, как вдруг, конечно, начали прибывать первые сводки с театра военных действий. И когда за Вайсенбургом последовал Ворт, а за Вортом – Гравелотт, Метц, Марс-ла-Тур, и, наконец, Седан, тогда Габсбурги, под давлением неожиданно поднявшего шум нового Немецкого мнения, первый начали обнаруживать в себе Немецкие сердца. Если к тому времени Германия проиграла лишь первые битвы, Габсбурги, а с ними и Австрия, сделали бы именно то, за что они потом очень упрекали Италию. И то, что, кроме того, они не только собирались сделать в Мировой Войне во второй раз, но на самом деле совершалось как низменное предательство Государства, которое обнажило свой меч для них. Ради этого Государства Германия приняла тяжелейшие кровавые трудности на себя, и она была предана не только в отдельных тысячах случаев этим Государством, но в итоге лично представителем этого Государства, все вещи и истины, о которых наши буржуазные национал-патриоты предпочитают молчать, с тем чтобы иметь возможность кричать против Италии сегодня.

Когда позже Дом Габсбургов вкрался в Тройственный Союз, это было действительно только потому, что без Тройственного Союза этот Дом давно бы уже был сметен туда, где он находится сегодня. Когда я все больше изучаю грехи этого Дома в истории Немецкого Народа, меня тревожит то, что на этот раз мельницы бога были приведены в движение силами, которые лежали за пределами Немецкого Народа.

Но при этом Габсбурги также имели все основания желать союза, особенно с Германией, потому что этот союз на самом деле действительно сдавал Германизм в Австрии. Денационализаторская политика Габсбургов в Австрии, их Чехизация и Славянизация Немецких элементов никогда бы не стала возможной, если бы Рейх сам не держал свой моральный щит над ней. Так какое право имел Австрийский Немец протестовать, и на национальной почве, против Государственной политики, которая соответствовала квинтэссенции Немецкой национальной идеи, как это было воплощено в Рейхе для Австрийского Немца? И, наоборот, могли бы Германия в настоящее время оказывать давление на все это, чтобы предотвратить медленную дегерманизацию в Австрии, если после всего Габсбурги сами были союзниками Рейха? Мы должны знать, слабость политических лидеров Рейха, чтобы знать, что все остальное скорее было бы возможным, чем пытаться осуществлять реальное энергичное влияние на союзника, которое затронуло бы его внутренние дела. Хитрые Габсбурги это хорошо знали, как, в общем, Австрийская дипломатия высоко превосходила Немецкую в хитрости и лукавстве. И, наоборот, эти самые Немцы, как пораженные слепотой, казалось, не осознают отдаленных событий и условий внутри страны своего союзника. Только Война смогла открыть глаза большинству людей.

Таким образом, сам союз, основанный на дружбе Габсбургов с Германией, становился все более роковым, поскольку, при его же посредстве, конечный подрыв предпосылок для этого союза был гарантирован. Пока что Габсбурги были в состоянии уничтожить германизм в Австрии во время досуга и без беспокойства о Немецком вмешательстве, стоимость всего этого альянса стала для самой Германии все более проблематичной. Какой смысл имеет союз для Германии, который серьезно не рассматривается правящим домом – поскольку Дом Габсбургов никогда не думал считать Немецкие интересы как нечто само собой разумеющееся в вопросе о союзе, так что немало настоящих друзей этого союза волей-неволей медленно стали жертвой дегерманизации. Потому что в остальном в Австрии к союзу относились с равнодушием в лучшем случае, но в большинстве случаев он был внутренне ненавидим.