Вторая эра машин. Работа, прогресс и процветание в эпоху новейших технологий - [65]

После окончания войны споры относительно влияния технологии на состояние рабочей силы возобновились и даже обрели новую жизнь после появления компьютеров. Группа социологов направила в 1964 году открытое письмо президенту Линдону Джонсону. В письме говорилось:

Новая эра производства уже началась. Принципы ее организации отличаются от принципов промышленной эры, так же как последние отличались от принципов аграрной эпохи. Комбинация компьютера и автоматизированных саморегулирующихся машин привела к началу кибернетической революции. В результате возникает система с почти неограниченной производственной мощью, которая требует все меньших объемов человеческого труда.[308]

Экономист Василий Леонтьев, лауреат Нобелевской премии, согласился с этим, заявив в 1983 году, что «роль человека в качестве важнейшего фактора производства будет уменьшаться – так же, как уменьшалась роль лошадей в сельскохозяйственном производстве, пока они все не были заменены тракторами».[309]

Однако всего четыре года спустя группа экономистов, собранная Национальной академией наук, выразила несогласие с Леонтьевым и выдвинула ясное, всеобъемлющее и довольно оптимистичное заявление в своем докладе «Технология и занятость»:

За счет снижения производственных издержек, а следовательно, цен на определенные товары на конкурентном рынке технологические изменения часто приводят к повышению спроса на продукцию: рост спроса приводит к увеличению производства, которое требует больше труда. Тем самым компенсируется эффект снижения требований к трудовым ресурсам на единицу продукции, возникающий вследствие технологических изменений… в прошлом и, как мы верим, в обозримом будущем, снижение требований будет компенсироваться повышением занятости, связанным с общим ростом выпуска продукции.[310]

Такая точка зрения – что автоматизация и другие формы технологического прогресса в совокупности создают больше рабочих мест, чем уничтожают, – постепенно начала доминировать в экономической науке. Верить в обратное – значит прослыть чуть ли не луддитом. Так что в последние годы большинство из тех, кто утверждал, что технологии уничтожают рабочие места, не были мейнстримными экономистами.

Утверждение, что технологии не могут привести к устойчивой структурной безработице, а лишь ко временным ее всплескам во время рецессий, покоится на двух фундаментальных основаниях: 1) экономической теории и 2) двух сотнях лет исторических свидетельств. Однако прочность обеих этих опор в последнее время значительно поколебалась.

Начнем с теории. Известны три экономических механизма, объясняющих технологическую безработицу: недостаточно эластичный спрос, слишком стремительные изменения и значительное неравенство.

Если технологии ведут к более эффективному использованию труда, то, как отметили экономисты в рамках дискуссионной панели Национальной академии наук, это не означает автоматического снижения спроса на труд. Более низкие издержки могут привести к снижению цен на товары, а оно, в свою очередь, приводит к повышению спроса на эти товары, что в конечном итоге может повысить и спрос на труд. Случится ли это на самом деле, зависит от эластичности спроса – то есть того, насколько (в процентах) увеличится спрос на товар на каждый процент снижения цены на него.

На некоторые товары и услуги, такие как автомобильные шины или домашние осветительные приборы, спрос относительно неэластичен и, следовательно, мало зависит от снижения цен.[311] Если снизить цену на лампочки вдвое, это не приведет к двукратному увеличению количества покупателей. Соответственно, по мере роста производительности доходы этой отрасли снижаются. В своей великолепной исследовательской работе экономист Уильям Нордхауз показал, каким образом технологии позволили снизить стоимость освещения почти в тысячу раз со времен свечей и ламп с китовым жиром. В итоге мы тратим значительно меньше и при этом получаем столько света, сколько нам нужно.[312] С неэластичным спросом могут столкнуться целые секторы экономики, а не только категории продуктов. В течение многих лет в сельском хозяйстве и промышленном производстве наблюдались сокращение занятости и рост эффективности. Но снижение цен и улучшение качества продукции не привело к повышению спроса до такой степени, чтобы он соответствовал возросшей производительности.

С другой стороны, когда спрос эластичен, повышение производительности ведет к определенному повышению спроса и в итоге большему спросу на труд. Подобная ситуация носит название парадокса Джевонса. Согласно этому парадоксу, рост энергоэффективности может порой вести к росту потребления энергии. Однако для экономистов это не парадокс, а лишь неминуемое следствие эластичности спроса. Особенно это заметно в новых индустриях, таких как информационные технологии.[313] В случае если эластичность равна единице (то есть снижение цены на 1 процент приводит к повышению количества продукции также на 1 процент), то величина общего дохода (цены, умноженной на количество) останется неизменной. Иными словами, повышение производительности будет сопровождаться аналогичным по масштабу повышением спроса, в результате чего занятость останется на прежнем уровне.