Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера - [40]

– И все же, как? Мы не ставим под сомнение ваш опыт, но очень важно знать, на что именно вы обратили внимание, что увидели, что почувствовали. Иначе ошибку можем допустить мы.

– Ну, я, конечно, ее не лизал, но на палец попробовал и да, понюхал. Она почти засохла, но не до конца. Нет, ошибиться я не мог.

– Спасибо, вы нам очень помогли, – и уже к де Ри: – Действительно, это серьезно. А где врач?

– Как назло, взял отпуск на неделю, будет в Клиссоне только послезавтра.

– Есть в городе другие врачи?

– Нет, только пара знахарей, да травницы с повитухами в окрестных деревнях.

– Плохо. Кто пойдет с нами?

– Я думаю, пары солдат будет достаточно.

В общем, де Ри был прав, и в любом другом случае я бы с ним согласился. Но вот в данном конкретном… Я же знал о связи племянницы каптенармуса с неким графом и о его отсутствии в казарме ночью. И очень мне такое совпадение не нравилось, а, следовательно, подстраховаться не грех. От самого де Бомона сейчас толку как от козла молока, пока не проспится. Да и его присутствие на возможном месте преступления, как заинтересованного лица, нежелательно. Значит…

– Я прошу направить с нами курсанта д’Оффуа в качестве секретаря. На всякий случай, помимо бумаги, чернил и пера, пусть возьмет шпагу. Я, с вашего разрешения, тоже вооружусь. Выступаем по готовности д’Оффуа.

– Действуйте, только с оружием ничего не выйдет – оружейка-то заперта.

– Тогда подготовьте нам шпаги либо преподавателей, либо солдат охраны. И не забудьте лом прихватить или что-то еще, чем дверь ломать.

С этими словами я умчался в казарму за сажей, беличьей кисточкой, лупой и куском мела, оставив де Ри решать вопрос с оружием и вызовом д’Оффуа.

О последнем надо сказать отдельно. Сей юноша являл собой классический пример дворянина шпаги. Ниже среднего роста, плотный и ловкий, как обезьяна, с круглым добродушным лицом, он меньше всего походил на будущего офицера.

Этот младший сын разорившегося дворянина не имел за душой ни динария. Отец где-то наскреб денег на учебу и на этом счел свой родительский долг исчерпанным. За все время, проведенное в Клиссоне, шевалье д’Оффуа не получил из дома ничего. Зато у него была светлая голова и редкое упорство. По результатам тестов и контрольных работ он прочно удерживал второе место, а поскольку граф Амьенский отказался от стипендии лучшего ученика, она и досталась д’Оффуа. Посему молодой человек мог себе позволить расслабиться в воскресенье не только с бутылкой вина, но и с какой-нибудь не слишком скромной горожанкой.

А еще д’Оффуа был влюблен в графа Филиппа. Не поймите превратно – педерастии в Академии не могло быть даже в мыслях. Д’Оффуа им восторгался, брал с него пример, можно сказать – считал ориентиром, которого никогда не достигнуть, но к которому надо стремиться. И при этом был его ближайшим, может быть единственным другом. У де Бомона, как я говорил, были прекрасные отношения со всеми, но только с д’Оффуа он мог вести длительные беседы в стороне от других курсантов на какие-то только им известные темы. О чем они говорили, никто не знал, но было видно, что это разговор уважающих друг друга людей, не придающих значения разделяющей их социальной пропасти.

И именно д’Оффуа был единственным известным мне человеком, который не только знал пассию графа, но и знал, где она живет и где они встречаются. Конечно, эти подробности он никогда бы не рассказал никому, но в крайней для графа ситуации помочь мог только он, точнее – имеющаяся у него информация. Потому я и попросил де Ри привлечь шевалье к нашему мероприятию.

Обо всем этом де Ри не знал и ввел д’Оффуа в курс дела так же, как и меня. В результате, вернувшись из казармы, я застал однокурсника в состоянии полного обалдения. Все-таки для шестнадцатилетнего мальчишки, даже одаренного воина, мысль, что рядом с его ближайшим другом произошло убийство, кажется невозможной дикостью.

Но, в конце концов, шпаги и кинжалы для нас нашлись, и группа в составе начальника Академии, начальника курса, двух курсантов и двух солдат выдвинулась в город.

По дороге договорились с де Ри, что в любом случае в квартиру каптенармуса войдем только вдвоем под предлогом необходимости начальнику все осмотреть, а мне – записать результаты его осмотра. Остальные пусть ждут за закрытой дверью – нечего им смотреть за моими действиями – слишком много неприятных вопросов у них может возникнуть.

На место прибыли в одиннадцать часов. Как выяснилось, каптенармус жил на втором этаже двухэтажного каменного дома. Поднявшись по темной лестнице, мы оказались перед закрытой на врезной замок аккуратной дверью, из-под которой действительно вытекла жидкость, похожая на кровь. К нашему приходу она уже засохла. Не лужа, конечно, так, пятно, но все-таки…

По команде де Ри солдаты взломали дверь, мы вдвоем вошли и, как и договаривались, эту дверь прикрыли.

Пришло привычное спокойствие, как в старые времена перед серьезной работой. И пусть я находился не на той службе, но земляк рассчитывал на помощь, а значит, надо собраться и вспомнить былое.

Прямо около входа на спине, ногами к двери лежал каптенармус. Из его груди торчала рукоять кинжала. Крови из раны вытекло немного, однако пол оказался наклонен, потому она и оказалась в коридоре.