Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - [4]

Сейчас трудно воссоздать весь ход этой знаменательной для меня беседы, но основное ее содержание, отдельные детали, собственные волнения и переживания вспоминаются до сих пор. Орлов начал издалека. Рассказал, что однажды ему пришлось побывать в Кингисеппе, вспомнил о его достопримечательностях, тепло отозвался о жителях и вдруг неожиданно спросил:

— А 12-й Туркестанский полк все еще там стоит?

Как жителя пограничного города, отлично знакомого с понятием о бдительности, этот вопрос меня сразу насторожил.

— Мы еще недостаточно знакомы, чтобы говорить на такие темы, — сердито ответил я. Но тут же подумал: «Не слишком ли дерзко и невежливо одернул собеседника?»

По лицу Георгия Ильича Орлова скользнула улыбка. Оставив без внимания мой довольно резкий тон, он стал углубляться в пограничную тему, заметив, что граница нарушается с обеих сторон — в этом ничего нового для меня не было. А вот то, что с нашей стороны границу пересекают не только нарушители, но и специально направляемые через нее люди, явилось для меня совершенно неожиданным. И тогда я впервые узнал от Георгия Ильича, что наша страна тоже занимается разведывательной деятельностью, что того требует напряженная международная обстановка: ведь мы должны своевременно узнавать намерения враждебных государств. Орлов также разъяснил, что в разведке работают подлинные патриоты своей страны, политически подготовленные, физически крепкие люди. Особенно врезались в память слова Георгия Ильича: «Как ты, например».

Вот так, в ходе доверительной беседы, мне было сделано предложение о работе в разведке. На последовавшие многочисленные, порой даже наивные мои вопросы я получал обстоятельные, убедительные ответы. Между тем оказалось, что свое решение мне предстоит сообщить сразу же, здесь, на стадионе.

— Не знаю, смогу ли справиться с такой работой, — сказал я нерешительно.

— У тебя не должно быть сомнений, — уверенно заявил Орлов. — Мы знаем тебя лучше, чем ты предполагаешь.

— Прежде чем дать ответ, хотелось бы посоветоваться с отцом, — несколько неуверенно заметил я. — Он участник гражданской войны, и от него у меня нет секретов.

— Нет, — твердо возразил Орлов. — Решение ты должен принять самостоятельно и, конечно, ни с кем не советуясь.

И я принял окончательное и бесповоротное решение.

Теперь, бросая взгляд в прошлое, я с большой теплотой и признательностью вспоминаю своего «крестного отца» — Георгия Ильича Орлова. Большое впечатление произвели его завидная приверженность любимому делу, убедительная аргументация, твердость, решительность и в то же время искреннее товарищеское отношение старшего к младшему. Забегая вперед, отмечу, что на всем своем продолжительном жизненном пути среди наставников и руководителей в разведке я встречал людей именно такой «высокой пробы». Единичные исключения — не в счет.

В начале октября 1939 года меня направили для прохождения разведывательной подготовки в индивидуальном порядке в город Белосток, в отделение разведотдела штаба Западного особого военного округа. На мою подготовку, включавшую изучение двух иностранных языков, радио- и фотодела и шифров отводилось восемнадцать месяцев. Занятия проводились по напряженной программе ежедневно, с утра до позднего вечера, почти без выходных, ибо планировалось, что в конце июня 1941 года я должен был через «зеленую границу», то есть нелегально, уйти в Польшу и с документами на другое имя попытаться осесть в Германии. Однако до этого дело не дошло…

Началась война.

Буквально с первого часа вторжения немецких войск я оказался в водовороте военных событий. На рассвете 22 июня 1941 года проснулся от оглушительного разрыва бомб и рева моторов. Быстро оделся и выскочил на улицу. Над городом кружили немецкие самолеты. Бомбили вокзал. Где-то на окраине шла стрельба. Сомнений не было: случилось то, о чем так много говорилось в последнее время.

В седьмом часу утра торопливо заскочил мой наставник — старший лейтенант Орлов, отвечавший за мою подготовку, сообщил обстановку, вручил мне пистолет с запасной обоймой и приказал ждать дальнейших распоряжений. Поскольку указаний долго не поступало, во второй половине дня я направился в разведотделение. Застал там лишь одного радиста, который безуспешно пытался установить связь с разведотделом Западного особого военного округа.

Время шло, а обстановка никак не прояснялась. Утром следующего дня я решил действовать самостоятельно и направился к коменданту города, чтобы получить транспорт для эвакуации радиоимущества нашей группы. По улицам сновали военные грузовики, иногда раздавались выстрелы, в беспорядке метались люди. Кое-где уже началось мародерство. Комендант в звании полковника охрипшим голосом отдавал распоряжения готовить грузовики, автобусы, легковые автомашины для эвакуации жителей и наиболее ценного имущества. Проверив документы, он удовлетворил мою просьбу и выделил полуторку для вывоза радиоаппаратуры разведотделения, отпустив на это тридцать минут, чтобы затем мы присоединились к его колонне.

По дороге в разведотделение меня остановил незнакомый старший лейтенант на машине и под угрозой применения оружия отобрал грузовик вместе с шофером. Автомашина принадлежала его роте, которой была поручена эвакуация раненых, находившихся на окраине Белостока. Ссылки на приказ коменданта на него не подействовали. Вернувшись пешком в разведотделение, мы с радистом разбили радиоаппаратуру, дабы не оставлять ее врагу. Доложили об этом коменданту, который тут же приказал нам помогать грузить подогнанные машины.