Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - [23]

На аукционе побывала Жанна, я не пошел. Ей хотелось посмотреть, как он проходит. Ничего хорошего и утешительного, кроме насмешек в адрес потерпевшего. Цены на инвентарь назначались до смешного низкие, сопровождаемые язвительными замечаниями. Аукцион произвел на жену удручающее впечатление. Тяжело воспринял крах фирмы и я, ибо на моих плечах лежала вся ответственность, нужно было внимательнее подойти к подбору компаньона, ближе познакомиться с семьей Поля, узнать их взаимоотношения и не спешить с покупкой. Что и говорить, задним умом мы все крепки.

Прикинув, как бы себя вели в такой ситуации местные жители, пришли к выводу, что нам, как потерпевшим, необходимо подать в суд на Поля, ибо наше бездействие выглядело бы для окружения неестественным. Наше поведение не нашло бы понимания, вызвало бы ненужные нам кривотолки. По решению суда Поль обязался вернуть половину суммы, вложенной нами в предприятие. Поскольку с него нечего было взять, нам выдали долговое свидетельство, которое давало право взыскать с Поля задолженность. Конечно, бумага есть бумага, это не реальные деньги, но мы остались довольны исходом дела. За ошибки нужно расплачиваться. Как в подобных случаях говорят: «Наука стоит денег».

Начались будни. Вернулся в фирму «Контакт», где выяснилось, что по характеру работы мне недоставало хорошего знания испанского языка, для чего пришлось обратиться к услугам частного преподавателя. Нашли его по объявлению. Это оказался не только опытный педагог, но и прекрасный собеседник. Пожилой, приветливый человек, он имел за плечами богатую преподавательскую практику, охотно и подробно рассказывал о себе и своей жизни, увлеченно знакомил нас с местными обычаями и нравами. Обладал чувством юмора, позволял себе посмеиваться над теми или иными предрассудками своих сограждан. Таким образом он помогал нам — Жанна тоже подключилась к изучению испанского языка, — сам того не подозревая, глубже познавать новый быт. Это был типичный представитель мещанства, где, как правило, любят критиковать свои порядки, власти, но не терпят, когда это делает проживающий в стране иностранец.

Более полно лицо учителя раскрылось несколько позже. На одном из уроков разговор зашел о второй мировой войне. Выяснилось, что в молодости он служил в кавалерии. Его высказывания свидетельствовали, что он ярый реакционер и ненавидел Советский Союз. С каким-то садизмом он заявил, например, что, если бы встретил в бою коммуниста, рассек бы его саблей с головы до седла, и продемонстрировал это, приподнявшись со стула. Из вежливого, добродушного, всегда мягкого и приятно улыбающегося толстячка он преобразился в пышущего злобой фашистского вояку. Затем, тяжело дыша, опустился в кресло и, несколько успокоившись, добавил: «Или бы повесил его на первом фонаре». К большому сожалению, подобных заявлений нам немало приходилось выслушивать и в последующем. Тяжело было… Но приходилось улыбаться, поддакивать.

Практически на всем протяжении своего пребывания за границей мы постоянно занимались изучением иностранных языков. От индивидуальных преподавателей отказались. Стали посещать занятия на курсах. Изучение языков в группах помогало расширять круг знакомств, что являлось составной частью наших планов по упрочению своего места в обществе.

С этой же целью я, неплохо играя в шахматы, решил вступить в городской шахматный клуб, членами которого были люди самых разнообразных профессий, занимавшие в основном заметное общественное положение. Прием туда проводился только по рекомендации. Мне удалось заручиться таковой от одного из шахматистов и таким образом стать членом клуба.

Кроме того, со временем мы оба стали членами теннисного клуба и клуба кинолюбителей «Кадр», обзавелись портативной любительской 8-миллиметровой кинокамерой. Большинство членов этого клуба относились к людям выше среднего достатка — коммерсанты, врачи, служащие городского управления. Естественно, в интересах нашей разведки мы присматривались к членам клуба на совместных встречах, организуемых дважды в месяц для знакомства с новинками кинотехники, показа и обсуждения отснятых фильмов и просто для личного общения.

В этом клубе мы познакомились и через некоторое время установили дружеские отношения с архитектором Морисом Добривое. Это был живой, темпераментный и очень коммуникабельный человек. Он состоял в местной католической партии. На вид ему было около сорока лет, среднего роста, широкоплечий, с красноватым оттенком лица, большими черными бегающими глазами и лысой крупной головой, крепко сидящей на короткой шее. Уже при первом знакомстве Добривое поделился, что вся семья активно помогает ему при киносъемках. С оттенком гордости подчеркнул, что у него растут два сына, при этом достал из бумажника фотографии: на одной были два весело улыбающихся мальчугана примерно 5 и 9 лет, а со второй строго смотрела молодящаяся женщина с пышной копной дымчатых волос.

— Это моя жена Сюзанна, — уважительно произнес он.

Мы пристально всматривались в фотографии, тогда и не подозревая, что жить нам придется с Морисом и Сюзанной Добривое бок о бок многие годы.