Вся твоя ложь - [25]

– Да-да, конечно, – безропотно соглашаюсь я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более мирно и дружелюбно.

Но, видимо, мне не слишком это удается. Джессика выглядит крайне раздраженной. Скривив губы и скрестив руки на груди, она пристально смотрит на меня еще какое-то время, но вскоре ее внимание переключается на какое-то движение около двери.

– А вот и они, – торжественно провозглашает она.

Только что пришедшим дамам предлагается выпечка, от которой они немедленно отказываются.

Джулия откашливается и берет в руки планшет:

– Сначала о главном. Я предлагаю сделать абсолютным правилом всех наших встреч то, что мы не будем касаться никаких вопросов, связанных с тем ощутимым давлением, с которым нам всем приходится сейчас иметь дело. Нет ничего важнее, чем сохранить согласие и сплоченность ради спокойствия наших детей. Надеюсь, мы договорились насчет этого?

Слышится шепот одобрения и согласия. Я осторожно смотрю на часы в своем мобильном телефоне – остается пятнадцать минут до того момента, когда мне необходимо будет уйти.

Джулия продолжает:

– Как я уже говорила на вечеринке во вторник, в этом году на Рождественской ярмарке нам предстоит побить рекорд по сбору средств. Мы должны очень упорно потрудиться, чтобы гарантированно добиться этого результата.

И снова гул одобрения доносится из-за столов, головы с безупречно уложенными прическами закивали в унисон. Но прежде, чем Джулия успевает продолжить, ее перебивают вопросом:

– Простите, на нашем собрании присутствует новый родитель? У нас здесь кое-кто есть, кого я не узнаю.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на сказавшую это даму – миловидную ухоженную женщину с осветленными в модный медовый оттенок волосами, одетую в спортивный топ и обтягивающие легинсы из плотной лайкры. Она выглядит слегка обиженной. Никто ей не отвечает. И тут я начинаю осознавать, что речь идет обо мне. Взгляды всех присутствующих устремлены на меня. Я ерзаю на стуле, испытывая дискомфорт от всеобщего пристального внимания, и жду, когда Джулия представит меня. Но ничего подобного не происходит. Я пытаюсь отсидеться и переждать эту неловко затянувшуюся паузу, но напряжение становится невыносимым, и я не выдерживаю.

– Меня зовут Сэди. Робин – моя дочь. Она недавно начала здесь учиться, – говорю я, и под конец фразы мой голос становится противно скрипучим.

– Как вы получили это место? Это все из-за…

Со всех сторон послышалось напористое шиканье, и голос замолчал. Я не вижу, кто задал этот вопрос.

– У меня… у нас произошли большие изменения в жизни. Я переехала в Лондон вместе с Робин. Мы позвонили в школу, и оказалось, что есть одно свободное место. Все это случилось очень быстро, за считаные часы, – говорю я, как бы оправдываясь. – И я понятия не имею, почему это место было свободно. Наверное, потому, что люди переезжают и меняют место жительства. – Я заканчиваю, оглядывая внимательно наблюдающие за мной лица присутствующих.

– Да, наверное, так оно и есть, – говорит Джулия. – Мы можем, пожалуйста, вернуться к нашему обсуждению? – Она рисует на лице подобие улыбки. – Мы решили, что темой ярмарки в этом году будет… фраза из припева известной рождественской песни «Бубенцы звенят!». Как ее обыграть, пусть решит и придумает каждый владелец ярмарочного киоска самостоятельно.

За столами началось волнение и шушуканье.

– А я, как обычно, буду распределять киоски среди родителей учениц в зависимости от класса. И в свое время ознакомлю всех со списком. Также в качестве нововведения я обдумываю включение в конкурс маскарадных костюмов новой категории для родителей.

Оживление в зале становится более заметным.

Должно быть, уже почти девять. И Джулия явно только где-то посередине своей речи. Я чувствую себя, как загнанный в ловушку зверь. Конечно, гораздо важнее, чтобы я вовремя попала в адвокатское бюро. Но и с этими дамами из родительского комитета у меня уже и так сложились достаточно натянутые отношения. Вряд ли они нормально воспримут мой уход посреди встречи.

Я опять вытаскиваю телефон, чтобы еще раз проверить время, когда замечаю, что в комнате воцарилась какая-то странная тишина. Я поднимаю глаза и встречаю недовольный взгляд Джулии, устремленный прямо на меня.

– Никаких телефонов, пожалуйста. Во время наших встреч действует строгий запрет на пользование телефонами. Убери его, пожалуйста, – обращается ко мне Джулия с очень милой улыбкой на лице, но с такой внутренней силой, что я немедленно делаю именно то, о чем она говорит, убирая телефон поглубже в карман куртки. Джулия одобрительно кивает и продолжает свою речь: – Что нам необходимо сделать в ближайшее время, так это определиться с призами для розыгрыша, а также найти добровольцев, которые возглавят каждый ярмарочный киоск. Формируйте, пожалуйста, списки людей. Сможете подать их мне к концу недели?

Головы снова дружно закивали, а руки торопливо стали что-то записывать в блокнотах.

– Сэди, ты сможешь координировать розыгрыш призов? – вдруг обращается ко мне Джулия. – Это достаточно простая обязанность. К тому же, у тебя появится возможность познакомиться и пообщаться со многими родителями и учителями в школе.