Вся правда об Украинской повстанческой армии - [26]

Не об этих ли «обманутых патриотах», получивших соответствующий «вышкол», ведется речь в ориентировках НКВД-НКГБ УССР?

Но даже этим «подготовленным кадрам» ОУН-УПА руководители Службы безпеки не доверяли. Как и высшие руководители ОУН(б), «они оценивали людей, с которыми общались, исключительно с точки зрения знания ими украинского языка»[189] и места рождения.

Еще точнее, они не доверяли никому. «Реорганизация освободительного движения и действия СБ («чистка») привели к «исключению» (выводу, ликвидации) из его рядов многих участников, например тех, кто присоединились к нему ради самосбережения (не желающие служить в КА, работать в Донбассе)».[190] «С 1 января по 1 октября 1945 г. в ПЗК «Москва» СБ казнило (за неполными данными) 889 подозреваемых в связях с НКВД. В объединении «Хмельницкий» на 1 декабря 1945 г. по этим же причинам было ликвидировано 248 человек».[191]

«Приказывается приступить к суровой ликвидации всех враждебных нам элементов, сексотов, резидентов (конфидентов) всяких национальностей, будь это украинцы, сексоты или поляки, или все пленные восточники, — гласит оуновский документ, датированный 13 марта 1944 г. — В частности — приказывается ликвидировать всех восточников на нашей территории. Все восточники, если они не являются агентами-разведчиками, то с прибытием большевиков перейдут на их сторону с данными про нас материалами. Обращаю внимание, что восточников, находящихся в рядах ОУН, не ликвидировать, пусть они копают землянки (краивки) и прячутся. […]

Этот приказ издало Главное руководство ОУН. Издано дня 6 марта 1944 года».[192]

В удавку СБистов чуть было не попала помощница и одновременно любовница члена Украинского главного освободительного совета, краевого проводника пропаганды ОУН(б) Михаила Дяченко («Марка Боєслава») — Ольга Чемерыс («Днипрова»). Причина — ее родиной была Черкасская область. На допросах в НКВД она показала: «…в июне, июле 1945 г. ей запретили работать в подполье в связи с проведением чисток и проверок кадров (именно тогда СБ ОУН вела активную борьбу и искала в подполье агентов-внутренников МГБ, причем прежде всего подозревала украинцев — выходцев из восточных земель)».[193]

«…В одном районе Верба УПА задушила свыше 1000 душ националистического актива и сознательных украинцев. Террор, как способ господства, исключительно и всесильно царил в рядах УПА. За просьбу отпуска из УПА часто карали удушением… Не странно, что дезертирство из УПА — дело неслыханное, принимая во внимание ее повстанческий характер, выросло до необычных размеров, за что бандеровцы, очевидно, опять расстреливали», — утверждает мельниковский документ[194].

Бей своих, чтоб чужие боялись. Этот принцип националисты активно воплощали в жизнь. Вот лишь один пример, взятый из оуновского документа «Вести с мест»: «21.Х. 1945 г. рафаловская боивка под видом большевиков вошла в г. Рафаловку. Руководитель района «Нечай» с тремя казаками зашел в госпиталь, где лежал раненый казак «Вовк». Найдя его, повстанцы хотели его забрать с собой. «Вовк» не согласился. Говорил, что когда вылечится, то убежит. Тогда «Нечай» достал пистолет и застрелил его прямо в кровати…»[195].

Борьба с мнимыми большевистскими «агентами» зашла настолько далеко, что отдельным руководителям ОУН(б) приходилось издавать приказы о прекращении массового террора.[196] Такой приказ 5 декабря 1945 г. издал провод края «Одесса».

«Всем известно о создавшемся взаимном недоверии между ОУН-УПА и населением, а также между членами организации и повстанцами.

Все население целиком подозревалось в сотрудничестве с большевиками. Не абсурд ли это? Говорят, зачем ездить в город? Кто возил в тюрьму передачу арестованным, купил в городе соли, бежал из тюрьмы, армии или места работы, ездил к врачу и т. п., почти всегда подвергались «проверке».

Массовая чистка организации, отделов УПА при помощи методов следствия третьей степени станка вызывали ужас. Это производилось по приказам и инструкциям так называемого провода-инспектората.

Подобная постановка «политико-революционной» работы привела почти к полной ликвидации организации и отделов УПА, а также к пассивному, а нередко и враждебному отношению населения края «Запад» к революционной борьбе.

Этот способ «политико-революционной» работы вызвал вполне оправданное беспокойство и сопротивление среди населения, членов организации и повстанцев.

В связи с этим поясняю:

1. Провод края «Одесса» еще в апреле сего года не одобрял стремлений так называемого провода-инспектората (читать ликвидаторов), которые отражались в его приказах и инструкциях, не выполнял политически неоправданных приказов и считал себя ответственным только перед центральным проводом ОУН.

2. Приблизительно в начале ноября сего года ликвидаторы уничтожили политического референта краевого провода славной памяти друга «Архипа» за то, что он критиковал работу так называемого провода-инспектората, высказывался о ней, как крайне враждебной работе.

3. В конце ноября сего года члены краевого провода в оценке практических стремлений так называемого провода-инспектората разделились на две группы: