Вся правда и ложь обо мне - [9]

Урок тянется еще пятнадцать минут, одновременно нудных и напряженных, потом я беру Лили за руку, и мы вдвоем выходим из класса. С другой стороны от Лили шагает Молли (вот только где она была, когда Лили требовалась поддержка?), никто из нас не оглядывается. Мы идем прямиком в комнату отдыха.

Лили смаргивает слезы и нерешительно смеется. Я замечаю, какой маленькой она кажется в последнее время. Мне хочется отплатить ей за постоянную заботу обо мне.

– Вот гадство, – говорит Лили. – И ведь она права. Я же понимаю. Я собиралась прочитать эту книгу. И… не стала.

– Так прочитай, – тихонько советую я, – и все будет в порядке. Ты обязательно получишь высший балл, а потом школа для нас кончится. А учителя так и останутся здесь до самой смерти.

Лили слушает и улыбается.

– Кофе? – предлагает Молли нам обеим.

– Конечно!

Меня все еще немного потряхивает, но, кажется, на меня вообще никто не смотрит. Мы с Бэллой пришли к компромиссу, так что почти все в порядке. Вот только не вляпались мы чудом. Если бы я сделала так, как хочет Бэлла, и ударила учителя, меня бы мигом исключили. Даже думать об этом и то мучительно.

Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы такое повторилось.

Но как это сделать, я не знаю. Становится все хуже, а не представляю, как положить этому конец. Бэлле хочется вылезать наружу каждый день. Требуются почти все силы, чтобы запихнуть ее обратно. Мне уже кажется, что это невозможно.

Я смотрю, как Молли выливает старый кофе из кувшина и заново наполняет фильтр. Комната отдыха для учеников просторная, с диванами и креслами-мешками, с кухонным уголком, где есть чайник, кофемашина и холодильник, от которого воняет тухлым молоком. А вся комната пропахла кофе и дезодорантом. Здесь всегда полно девчонок, которые или расслабляются вовсю, или лихорадочно доделывают домашку, пока ее не накопилось слишком много, или переживают кризисы и разрывы – в одиночку, вдвоем, в компании. Я точно знаю: все мы здесь не без тараканов. Но, наверное, только у меня вместо них целый демон.

Не хочу торчать здесь. У меня на тумбочке у кровати лежит список мест, где я бы не отказалась побывать. Его видел только Джек. В то время, когда составлял свой список. Наши списки были не трагическими «предсмертными», как у неизлечимо больных детей, – мы просто перечислили места, куда нам хотелось бы съездить. Последние два пункта я добавила, когда осталась одна. Мой список гласит:

СПИСОК ЖЕЛАНИЙ ЭЛЛЫ

1. Съездить в Рио, особенно на пляж Копакабана. Нарисовать его с натуры, а не по фотке.

2. Побывать на каком-нибудь тропическом острове с песком и пальмами. Найти пляж, который будет полной противоположностью тому корнуолльскому, куда мы ездили в прошлом году.

3. Пожить в огромном вдохновляющем городе, например в Нью-Йорке.

4. Найти работу и зарабатывать деньги каким-нибудь интересным делом, которое приносит удовлетворение, и стать независимой от родителей.

5. Уехать подальше от моей жизни в Кенте. КУДА УГОДНО, ТОЛЬКО ПОДАЛЬШЕ ОТ ДУРАЦКОЙ АНГЛИИ И МОЕЙ ДЕПРЕССИВНОЙ ЖИЗНИ.

6. Быть кем угодно, только не Эллой Блэк, потому что я УЖАСНО СКУЧНАЯ.

7. Научиться соседствовать с моей темной стороной.

Мы так смеялись, пока составляли эти списки. У Джека он прямо лопался от скандальных идей, и могу поспорить, что несколько пунктов он добавил уже в мое отсутствие.

Свой список я переписывала несколько раз, это его нынешнее воплощение. Каждый раз, когда я пытаюсь придать ему сдержанность, Бэлла отнимает у меня ручку, вносит свои мысли, и все заканчивается вспышкой раздражения и гнева. А я планирую подать документы в какие-нибудь крутые университеты и школы искусств (само собой, не настолько крутые, как в Рио или Нью-Йорке) и, наверное, пройду в несколько сразу. Я хорошо учусь, этим летом я буду сдавать на аттестат повышенного уровня английский, искусство и историю.

Не хочу вкалывать, не поднимая головы, только чтобы попасть в университет, а потом найти какую-нибудь скучную работу, как папа, и уже ничем другим, кроме работы, не заниматься. Здесь никто даже не подозревает, что я авантюристка: я шифруюсь. А сама только и жду, когда избавлюсь от всего, что мне сейчас известно. В этой комнате отдыха мне не место. Во всем мире у меня только двое друзей – Лили и Джек. Хочу сбежать от всего сразу: от тех, кто считает меня жалким ничтожеством, от Бэллы, от мамы, которая так и норовит запереть дверь на все замки, как только я благополучно окажусь дома. Хочу свободы.

– Спасибо, Молли, – говорю я и беру заляпанную кружку с черным кофе, которую она протягивает мне.

Это целое событие: Молли принесла мне кофе! Все потому, что я по-хамски вела себя с миссис Браунинг. Я широко улыбаюсь Молли и отпиваю глоток: кофе горячий, довольно мерзкий – в общем, какой мы обычно пьем.

– Ну, Элла, – говорит Молли, – это было что-то! – В ее глазах читается что-то вроде восхищения. – Без шуток, – она поворачивается к близнецам, которые не ходят на английский. – Браунинг привязалась к Лили. А тут Элла такая: «Отличная у вас сегодня прическа, мисс».

– Элла?! – ахает Ануша.

– Представляешь, да?!

Все, кто нас слышит, взрываются хохотом. И я стараюсь подыграть им улыбкой. Все тот же случай пересказывают снова и снова – для тех, кто не слышал в первый раз. Я сжимаюсь на своем месте и переглядываюсь с Лили.