Вся правда и ложь обо мне - [7]

Но думать об отъезде на учебу как-то странно. Я не Молли, я понятия не имею, чем хочу заниматься и кем быть. Если уж поступать, то разве что в школу искусств, но с таким образованием карьеру не сделаешь (по крайней мере, если верить школьным консультантам по профориентации). Как бы там ни было, не могу дождаться, когда уеду отсюда, потому что здесь у меня есть только Лили и Джек, а больше никому до меня нет дела, и может, чем дальше я свалю от Кента, тем лучше. Может, тогда я стану полноценной Бэллой, а может, наконец сумею победить и уничтожить ее. И смогу все время быть Эллой. Быть хорошей.

Я делаю глубокий вдох. Может, и мне стоит поступать на киноведение. Этот фильм мне нравится. Конечно, было бы неплохо, если бы они перестали болтать, но сказать им об этом я не решусь.

А Лили, как назло, уже рассказывает им про ту птичку. В тот раз промолчала, а теперь рассказывает.

– Боже, Элла! – У Молли такой вид, будто она меня немного боится, и, наверное, стоило бы. – Офигеть просто. Птичка, значит, попадает в беду, а избавляет ее от страданий не кто-нибудь, а Элла Блэк!

И она вместе с близнецами покатывается со смеху. Я смотрю на Лили. Она одними губами выговаривает: «Извини».

– Но вообще-то, – заявляет Ниша, – это очень мерзко. Я бы так точно не смогла. – Она смотрит на меня как на чудовище – значит, по школьной комнате отдыха эта история распространится мгновенно, как лесной пожар, и от этого жить мне станет еще труднее. Я точно знаю, что станет.

Пытаюсь беззаботно улыбнуться ей в ответ, но чувствую, что улыбка выходит кривой.

– Я просто сделала то, что должна была, – говорю я, – ради бедняжки.

Кажется, я нашла верные слова. В компании альфа-девчонок мне все время приходится следить за языком. Всего один неверный шаг, пусть даже самый крошечный, – и они сорвутся с цепи. Эти еще далеко не самые плохие, но они все равно опасны и жутко болтливы.

На секунду представляю себе, что было бы, если бы я объяснила им: на самом деле птичку убила не я, а мое второе «я», Бэлла. Чудовище у меня внутри, которое время от времени завладевает мной и с каждым разом наглеет все сильнее, чем пугает меня. Мое объяснение было бы началом конца. Уже через пару минут моя дурная слава гремела бы не только по всей школе, но и далеко за ее пределами.

Героиня фильма как раз идет в душ, значит, сейчас будет знаменитая сцена. Все, кажется, теряют интерес ко мне, глядят в экран не отрываясь, звучит та самая музыка, и Джанет Ли убивают.

– Элла, прости, пожалуйста, – шепчет Лили прямо мне в ухо. – Я не думала, что они…

– Да ничего, – перебиваю я. – Честное слово.

Это правда. Я могла бы обидеться на нее за то, что она разболтала им про птичку, но не буду. Она просто хотела, чтобы мне посочувствовали, и не ее вина, что не получилось.

Она берет меня за руку.

– Ты прелесть.

До конца вечера я изо всех сил стараюсь быть хорошей. Я всегда так делаю. Я боюсь гадости, которая живет во мне, а тут еще и Лили застала меня, пока мной управляла Бэлла, так что теперь нужно стараться еще усерднее. Я думаю лишь о том, как быть доброй и отзывчивой, хоть никому до меня и нет дела, кроме Лили. Подсаживаюсь к Молли, обсуждаю с ней сочинение по «Сыновьям и любовникам», которое я в отличие от нее уже написала, и она принимает мою помощь и даже говорит «спасибо». По-моему, это прогресс.

– Зачем ты себе волосы испортила? – спрашивает она, пока мы трудимся бок о бок, поддевает прядь моих волос пальцами и с отвращением разглядывает ее.

Я пожимаю плечами.

– Хотелось попробовать что-нибудь новенькое, – говорю я.

Так нагло я еще ни разу не врала. Раньше волосы у меня были длинными и белокурыми, как у Молли, а теперь они асимметричные (подстрижены с одной стороны гораздо короче, чем с другой) и лиловые. Асимметрия появилась после жуткого конфликта в школе с Тессой, хобби которой – максимально усложнять жизнь всем, кто не вписывается в ее компанию. А лиловый – условие договора, который я заключила с Бэллой, чтобы та не отобрала у Тессы нож и не напала на нее. А окружающим я говорю, что мне захотелось чего-то новенького и я и впрямь люблю лиловый цвет. Раз уж я не такая, как все, значит, и внешне надо выделяться.

– Ну-ну, – Молли ухмыляется.

А я жду не дождусь, когда наконец унесу отсюда ноги.

– В общем, миссис Морел держит Пола под контролем даже после своей смерти, – объясняю я. – Вот что я написала. Так пишут в Интернете. Она разрушает все его отношения, чтобы он никогда и никого не любил больше, чем свою мамочку.

– Слышишь, Ануша? – окликает Молли. – Как будто про Дина сказано.

Все смотрят на Анушу и смеются над ее парнем, а я довольна, что от меня наконец-то отвязались.

3 35 дней

– Лили! – вызывает миссис Браунинг. – Может быть, ты ответишь?

Я перевожу взгляд на Лили. Она ковыряет ноготь, упорно не поднимая глаз. И понятия не имеет, что надо отвечать. Я знаю, что даже вопроса она не слышала, потому что под партой в блокноте рисовала себя в образе героини из манги. Кожу раскрасила светло-коричневым, волосы сделала розовыми, а глаза – огромными. И подписала внизу: «Лили-тян».

Нам полагается вести себя разумно, ведь это наш последний школьный год. Мы уже взрослые. К учебе мы должны относиться серьезно, потому что это наша обязанность. А не зевать, бездельничать и рисовать картинки под партой, но мы, конечно, как раз этим и занимаемся, ведь это же школа, мы провели здесь уже много лет, и она осточертела нам.