Вся Нортон. Торговцы во времени - [18]

— И что же нам теперь делать?

Эш взглянул на него.

— Мы смываемся... Нет... — поправился он, — мы остаемся. Мы идем в деревню Нодрена. Мы напуганы, охвачены печалью. Мы обнаружили, что наши кровные родственники погибли при странных обстоятельствах. Мы задаем вопросы тому, кто знает меня как обитателя этого поселения.

Итак, все в грязи, они шли по тропинке к соседней деревне с усталостью, которую им не нужно было изображать.

Первой их увидела или, возможно, учуяла собака. Это был зверь с грубой шерстью, скалившийся с волчьей свирепостью. Но он был меньше волка, и между его предостерегающими рыками прорывался лай. Эш извлек лук, спрятанный под плащом, и держал его наготове.

— Эй, я иду говорить с Нодреном — Нодреном с Холма!

Только собака щелкала клыками и рычала. Эш вытер локтем лицо — то был жест утомленного и павшего духом человека, размазавший пепел и сажу в ужасающую маску.

— Кто говорит с Нодреном? — Слова звучали несколько иначе, но Росс мог их разобрать.

— Тот, кто охотился и пировал с ним. Тот, кто протянул в его руку дружбу никогда не притупляющегося ножа. Это Ашша из торговцев.

— Уйди от нас, несчастный. Уйди, тот, за кем охотятся злые духи. — Последние слова прозвучали пронзительным криком.

Эш остался на месте, в упор глядя в кустарник, скрывающий людей племени.

— Кто говорит за Нодрена, но не голосом Нодрена? — вопросил он. — Это спрашивает Ашша. Мы вместе пили кровь и вместе стояли лицом к лицу с яростным белым волком и яростным кабаном. Нодрен не позволяет другим говорить за него, ибо Нодрен человек и правитель.

— А ты проклят! — В воздухе пролетел камень, попав в дождевую лужу и забрызгав грязью сапоги Эша. — Уходи и забирай свое зло с собой.

— Не от руки ли Нодрена и его племени сошел рок на людей моей крови? Не пролетали ли стрелы войны между поселением торговцев и городом Нодрена? И не поэтому ли прячешься ты в тени, чтобы я, Ашша, не мог взглянуть в лицо тому, кто говорит так смело и кидает камни?

— Нет стрел войны между нами, торговцы. Мы не вызываем духов холмов. И ночью с небес не извергается пламя, чтобы сожрать поселение с шумом невообразимого грома. Лургха говорит таким громом; рука Лургхи разит таким пламенем. На тебе Гнев Лургхи, торговец. Держись от нас подальше, не то Гнев Лургхи падет и на нас тоже.

Лургха был местным богом грозы, вспомнил Росс. Звук грома и пламя, исходящее с небес ночью — бомба! Возможно, уже из-за самого способа нападения на пост Эшу не удастся ничего узнать у этих людей. Суеверия будут отталкивать их как от места, где было поселение, так и от самого Эша, как от проклятого и табу.

— Если Ашша подвергся Гневу Лургхи, то неужели Ашша выжил бы и сейчас шел по этой дороге? — Эш проткнул землю наконечником дуги лука. — И все же Ашша идет, и ты видишь его; говорит, и ты слышишь его. Смешно отвечать ему детским лепетом...

— Духи тоже ходят и говорят, несчастный, — возразил человек в укрытии. — Возможно, это сейчас дух Ашша.

Эш неожиданно подпрыгнул. После суматохи, скрытой кустами, он появился снова, таща за собой в сером свете дождливого дня извивающегося пленника, которого без церемоний швырнул на утоптанную землю дороги.

Это был бородатый человек с густой копной черных волос, стянутых на макушке кожаным шнуром. Его кожаная туника, сейчас сильно смятая, была перехвачена плетеным ремнем с кисточками.

— А, так это Лал Быстрый Язык так громко говорит со мной о духах и о Гневе Лургхи! — Эш изучал своего пленника. — Ну, Лал, раз уж ты говоришь за Нодрена — что, я полагаю, его крайне удивит, — ты и дальше расскажешь мне об этом Гневе Лургхи с ночных небес и о том, что случилось с Санфра, который был мне братом, и с остальными моими родственниками. Я Ашша, а ты знаешь о гневе Ашша и о том, как он уничтожил бандита Кривой Зуб, когда тот пришел со своими плохими людьми. Гнев Лургхи горяч, но горяч и гнев Ашша. — Эш так скривился, что Лал дернулся и отвернулся. Когда человек из племени заговорил, от его былых угроз не осталось и следа.

— Ашша знает, что я его собака. Так пусть же он не направляет на меня ни свой быстрый острый большой нож, ни стрелы из своего молниеносного лука. Ибо это Гнев Лургхи покарал место на холме, сначала гром его кулака ударил по земле, а затем пламя, которое он выдохнул на тех, кого казнил.

— И ты видел это своими собственными глазами, Лал?

Лохматая голова изо всех сил отрицательно закивала.

— Ашша знает, что Лал не правитель, который может встать и глядеть на чудеса могущества Лургха и не лишиться за это глаз и головы. Сам Нодрен видел это чудо.

— Но если Лургха пришел ночью, когда все спят дома, предоставляя внешний мир беспокойным духам, то как же Нодрен видел его пришествие?

Лал припал к земле еще сильнее; его глаза бегали от кустов, которые обещали свободу, к твердо стоящим на земле сапогам Эша.

— Я не правитель, Ашша. Как я могу знать, как и почему Нодрен видел сошествие Лургхи?

— Фу! — Второй голос, голос женщины, прошипел из-за кустов, которые обрамляли дорогу. — Говори с Ашша, не кривя душой. Если он дух, он узнает, что ты ему солгал. А если его пощадил Лургха... — Она выразила удивление громким шипящим вдохом.