Вся наша жизнь - [5]

Потому и идут, как на смерть каждый раз, те, чья очередь караулить снаружи. Шум неподалеку, шаги, веселый шепот в амбразуру:

— Наши, все! И с добычей какой-то! Тащат с собой чего-то!

— Приготовились! — дал отмашку Старый. — Начали! Двое сдвинули засов, тут же подперев рычагами створки ворот.

Потом потихоньку стали отпускать. Стрелки приникли к ложам арбалетов, не спуская глаз с темноты, царящей вокруг, целя прямо, в сторону леса, а те, что у ворот, чуть вкось, вперекрест по площадке перед воротами. Старый шагнул чуть в сторону, освобождая место двум мечникам, позвал:

— Петро?

— Я тут! — откликнулся тот снаружи.

— Порядок знаешь. Ты — последний. Ну, начали?

— Первый! — крикнул Петр.

— Первый! — повторили стрелки у амбразур. Чуть шевельнулась одна створка ворот, в узкую щель с трудом протиснулась темная фигура.

Двое тут же отвели его, придерживая за руки и держа мечи наизготовку, упертыми в его бока, в дальний угол, к фонарю, повернутому к стене, чтобы не слепить стрелков.

— Есть первый! — крикнули из угла. И уже бегом вернулись к воротам втроем и встали в строй, стоящий напротив ворот, а крайние двое встали на их место.

— Второй! — крикнул Петр. Процедура проверки повторилась. Когда на площадке у ворот, по подсчетам Старого, осталось всего трое из первого отряда, Петр негромко сказал в амбразуру:

— А теперь, Старый, ворота открывай пошире. Мы тебе сюрприз несем.

— Сюрприз, говоришь? — хмыкнул тот, окидывая взглядом готовых к бою бойцов, прикидывая в уме, что и наружные караульные сейчас смотрят за стоящими у ворот. — Ну, давай, тащи свой сюрприз… Ворота распахнулись на краткий миг, почти тут же закрывшись с лязгом. И сразу лег на место огромный засов, и сразу подперли створки крепкие стальные рычаги, которые сами по себе были оружием в умелых и сильных руках. Но за это краткое мгновение внутрь проскочили последние трое, волоком таща за собой какой-то тюк. Мечники тут же окружили вошедших, растянули за руки, блеснули фонарем в улыбающиеся лица: свои, свои!

— Ну, и что, что это такое? — тоже улыбаясь, с облегченным выдохом спросил Старый. — Вот это — сюрприз, что ли? Что, а?

— Ага, — так же с широкой улыбкой ответил Петр. — Он самый, сюрприз и есть. Старый, а ведь мы свободного словили…

Село

С севера по главной дороге к околице села с топотом и лязгом оружия, коротким быстрым шагом, в ногу, подбежала небольшая плотная колонна тяжеловооруженных патрульных с двумя факелами, дающими красные отблески на металле снаряжения. Каждый из патрульных был в крепком стальном доспехе, с длинным мечом и кинжалом. На левой руке каждый нес небольшой треугольный щит, который сам по себе в умелых руках был грозным оружием. Говорили, что в бою патрульные действовали не строем, как, казалось бы, лучше и надежнее, а либо парами, либо просто каждый сам за себя, так умело орудуя мечом, что могли победить в одиночку троих, а то и четверых противников.

— Стой! — раздался окрик от ближайшего дома. — Стой, стрелять буду!

— Патруль! — рявкнул, не останавливаясь, идущий впереди колонны здоровяк.

— Стоять, сказано! Ждать старосту! — это уже от соседнего дома крик. Показывают, что не в одиночку караулят, что готовы они к любой встрече. Здоровяк встал, как вкопанный, угрюмо вполголоса отдал команду.

Колонна рассыпалась, и за его спиной оказалась шеренга настороженных бойцов, готовых к бою. Факелы, с которыми шел отряд, ткнулись в землю и почти сразу потухли. Резко запахло горелым маслом. В полной темноте патрульные стояли и ждали команды, готовые ко всему. Патруль издавна имел договор с селом. Село платило продуктами, патруль защищал село. Враг приходил с севера. Всегда — с севера. И именно там, на самом опасном месте, на большаке, стояла база патрульных, ставшая крепостью на пути любых захватчиков. Пройти там могли только те, кто мог заплатить, как делали это караваны торговцев, или знающие слово, как гонцы или такие же патрульные из других мест. А на юге был лес. В лесу — свободные. Село, казалось всем, было под надежной защитой. Ждать не пришлось долго. Хоть и стояла еще глухая ночь, но староста оказался перед отрядом патрульных буквально через пару минут. На углах заборов вспыхнули огни факелов, и стали видны плотно стоящие плечом к плечу сельские дружинники с арбалетами, нацеленными на патрульных.

— Староста! — шагнул вперед огромный даже на фоне своих людей патрульный. — Мы пришли на зов!

— Вы сегодня опоздали, патрульный…

— Я — сержант! — грохнул тот сжатым кулаком себя в грудь.

— Вы опоздали, сержант. Враг сделал свое дело, и враг уже ушел.

Где были ты и твои люди, сержант, когда мы в селе бились на улицах? Сержант хлопнул рукой по боку, подняв клуб пыли:

— Мы вышли, как только услышали колокол! Патруль всегда выполняет свой договор! Наше слово твердо!

— У нас есть убитые, сержант. У нас есть раненые. И… Мы получили помощь от свободных. Они тоже услышали сполох, но вот они — успели. Свободные пролили кровь на нашей земле. Свою кровь. И чужую, — староста помолчал немного, сделал паузу, чтобы можно было обдумать сказанное. — Нам предложили новый договор. Мы будем сегодня платить свободным, — староста говорил спокойно и размеренно. Сержант, от шишковатой бритой наголо головы которого поднимался пар в ночном холоде, шагнул к старосте, наклонился, заглядывая в его глаза в колеблющемся свете факелов, спросил вполголоса: