Вся моя жизнь - [166]

В один прекрасный день я услыхала собственный звучный голос: “Раз Господь велел мне так страдать, значит на то были причины”. Господь? Я огляделась вокруг. Неужели я только что сказала “Господь”? Никогда ничего подобного не приходило мне в голову. Я же атеистка, разве не так? Но стоило мне произнести эти слова, характер моей боли начал потихоньку меняться. Мне стало легче терпеть, предаваться… чему? Я не понимала, но у меня осталось так мало сил, что проще было расслабиться и просто быть.

Очень медленно, в течение нескольких месяцев сердечная рана затягивалась, и я осторожно попробовала перебраться через бездну, стараясь не упасть. В книге психолога Мэрион Вудман “Я покидаю дом отца” я прочла: “Страдая, люди становятся уязвимыми. В их уязвимости кроется смирение, которое позволяет плоти размякнуть под музыку души”. Возможно, это со мной и произошло. Мне стало легче, вокруг как будто посветлело, и я начала замечать кое-какие случайные совпадения (Бог использует их, чтобы оставаться инкогнито). Возможно, они и раньше были, просто я их не видела. Я как бы развернулась к ним лицом.

Взять хотя бы то, как я нашла себе психотерапевта. Когда мы с Томом еще жили в Оушн-Парке, в конце нашей улочки перестроили дом. Там поселились Пола и ее муж Марк. Примерно через две недели после нашего с Томом разрыва я каталась на велосипеде по набережной с моей подругой Джули Лафонд, и когда мы проезжали Уодсуорт, она сказала: “Хозяйка этого дома – психотерапевт, которая спасла мой брак, у нее тут кабинет на нижнем этаже”.

“Ну что ж, – подумала я, хотя всегда считала, что «хорошего» психотерапевта не найдешь, и потому воздерживалась от этой опции, – может, это мне знак. Я здесь с моей лучшей подругой, этот дом на моей бывшей улице строился у меня на глазах, а психотерапевт, которая в нем живет, спасла брак моей подруги”. В тот же день я позвонила и записалась на прием.

Так случай привел меня к специалисту, которого я посещала каждую неделю в течение двух лет. Она наставила меня на путь самопознания, а затем сдала с рук на руки другому психотерапевту, дабы тот помог мне изменить жизнь.

Позже был еще экстрасенс (почему бы не попробовать разные средства?), он посоветовал мне писать: “Пишите. Напишите обо всём, ваш труд пригодится другим женщинам”. Тогда-то я и завела дневник, положивший начало этой книге.

В течение нескольких последующих месяцев, полных, казалось бы, невероятных событий, окруженная любящими детьми и подругами, я почувствовала, что становлюсь сильнее. Ощущение того, что меня кто-то направляет, сохранялось. Темную пустоту внутри меня начал заполнять Дух. Я возвращалась в свое тело и оживала.

Глава 22 Феникс выжидает

Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать.

Екклесиаст 3, 1–2

Время еще не пришло. Пепел насыпан, Феникс понемногу оживает, святой дух наполняет меня. Но мое “я” еще недостаточно окрепло, чтобы его удержать. Часть моего существа испуганно смотрит в будущее без мужчины.

На следующий день после того, как в газетах прошла новость о моем разводе, мне позвонили. “Джейн, Тед Тёрнер тебя спрашивает”, – крикнули мне. Тед Тёрнер? Мы с Томом виделись с ним один раз, когда снимался документальный фильм о жестоком обращении с детьми, показ которого планировала его компания “Тёрнер Бродкастинг Систем” (TBS). Вероятно, он предлагает мне работу, подумала я, идя к телефону.

Голос в трубке вдруг зазвучал так громко, что я вынуждена была отодвинуть ее подальше от уха.

– Это правда?

– Что правда?

По-моему, довольно странный способ начинать разговор по сути с незнакомым человеком.

– Вы с Хейденом действительно разводитесь?

– Да, – меня всё еще мучили приступы депрессии, и я говорила чуть ли не шепотом.

– В таком случае не хотите ли вы встретиться со мной?

От неожиданности я потеряла дар речи. Свидания – последнее, что приходило мне в голову.

– Честно говоря, я сейчас и думать не могу о свиданиях. Я даже говорю с трудом. У меня нервный срыв. Может, вы перезвоните мне месяца через три?

– Да я отлично понимаю, что вы сейчас чувствуете. – Мне показалось, что он пытается, хотя явно с трудом, передать голосом уместное сострадание. – Я только что поссорился с любовницей, – продолжал он. – Два года назад я разрушил свою семью ради нее, и у меня тоже наступила черная полоса.

На мой взгляд, самая неподходящая тема для беседы мужчины с женщиной, которую только что бросил муж после шестнадцати лет совместной жизни, – это его любовница. Как он не понимает, что я ассоциирую себя не с ним, а с его женой? Вот чудак, подумала я.

Однако я ответила:

– Перезвоните мне через три месяца, когда мне станет легче, хорошо?

Он согласился, и мы расстались. Как бы то ни было, от самого звонка мне полегчало. Звонки моих друзей, например Уоррена Битти и Куинси Джонса, интересовавшихся моим самочувствием, оказывали такой же эффект.

“Выше нос, сестренка, – ласково сказал Куинси. Он недавно произвел генеалогические изыскания вплоть до мормонов и выяснил, что мы с ним дальние родственники. – Не позволяй себе слишком раскисать. Сейчас твой ход, веселее!”