Вся королевская конница - [6]

– Что-то вроде гироскопа. Отслеживать крен. Ничего хорошего не будет, если башни начнут врезаться друг в друга. Все развалится, как карточный домик.

– Ясно, – кивнул Нортон. Мысль о том, что Кинетический Дом несет семена собственного разрушения, и все держится только на полудюжине стеклянных шариков, показалась ему забавной. – И часто крен случается?

Теннесси печально вздохнула.

– Да постоянно. Не здесь, так там что-то отклоняется или выходит из строя. За этим домом нужен глаз да глаз, иначе и оглянуться не успеешь – бабах! – и тебя откапывают из-под обломков. Слишком сложная система, чтобы работать без сбоев.

Нортон покосился на катающиеся шарики – не отклонились ли? Перспектива откапывания из-под обломков не прельщала. Теннесси тем временем продолжила:

– Этот дом – как Шалтай-Болтай. Сидит себе на стене, качается, но стоит зазеваться, и все, свалился во сне. Я же, получается, вроде той королевской конницы, которая должна его собрать. Но если дом сломается, то починить мне не хватит ни сил, ни таланта. Вот и приходится следить за тем, чтобы он не упал… А еще эти сурки… Кстати, вы так и не сказали: что вас привело сюда?

Она улыбнулась краешком губ. Нортон хотел сказать, что целью поездки было всего лишь узнать, нет ли у нее планов на сегодняшний вечер. Однако ляпнул нечто совершенно иное:

– Да так, ничего особенного. Я просто коллекционирую садовых жаб… Случайно мимо проезжал и увидел на одной из башенок… Ну и это… решил посмотреть поближе. Как-то так… В общем, я приехал из-за жабы…

– Из-за жабы? – переспросила Теннесси, с некоторым сомнением в голосе.

– Ну да, – ответил Нортон.

Идиот и придурок. Теннесси, чуть склонив голову, некоторое время изучала лицо Нортона. По тому, как внимательно она смотрела, Нортон решил, что сейчас его лицо светится. Ровным красным светом.

– А! – наконец сказала Теннесси. – А я чуть было не подумала, что из-за меня.

– Нет-нет… Так что там с сурками?

Идиот и придурок. Мало того, что сравнил ее с жабой… Он спешно отхлебнул кофе, чтобы еще чего-нибудь не ляпнуть. Поперхнулся, закашлялся… Если бы в тот момент башня склонилась, конец был бы печальным, нелепым и заслуженным.

– Это дом… – Теннесси пнула ножку стола. – Он их приманивает. И все из-за Генератора.

– Генератора?

– Ага, – кивнула Теннесси. – Знаете, я привыкла относиться к дому как к живому. Не поймите неправильно – с креслами или окнами я не разговариваю. С другой стороны, он все-таки двигается, ему нужен постоянный уход… Так вот. Как и у всякого живого существа, у него есть сердце. Сурковый Генератор Хокинса.

– Сурковый? – переспросил Нортон. – Он делает сурков?

Едва ли можно было покраснеть больше, однако Нортон совершил невозможное. Мысленно он дал себе зарок молчать – он и без того превысил все допустимые нормы глупости. Если до сего момента у Теннесси и были сомнения по поводу его умственных способностей, он сделал все, чтобы развеять их окончательно. Девушка, впрочем, виду не подала.

– Это сложная штука, – усмехнулась она. – В нее тяжело поверить, а представить и того труднее.

Нортон только с наигранной непринужденностью махнул рукой.

– Сталкивался я с такими штуками, рядом с которыми любая чепуха разумна, как толковый словарь.

– Слышали про темную энергию?

– Это физика?

– Почти, – сказала Теннесси. – На самом деле в ней больше зоологии. Семьдесят пять процентов массы Вселенной не удалось найти. А ученые? Списали все на темную энергию и думают – достаточно. Знаете, как они это называют? Скрытая масса. Что же там скрыто – молчат, будто воды в рот набрали. И главная заслуга моего отца не в том, что он построил дом, а в том, что он нашел эти недостающие семьдесят пять процентов.

Она перевела дух, и Нортон не нашел ничего лучшего, кроме как спросить:

– Где?

Теннесси пожала плечами.

– Понятия не имею. Не это главное; главное – какими оказались эти недостающие проценты. – Она глубоко вздохнула. – Я знаю, прозвучит глупо, но в мире встречаются и не такие глупости. Утконосы, например… Так вот, вся недостающая масса Вселенной хранится в сурках.

Молчал Нортон минимум пару минут. Теннесси, очевидно, понимая, что не так просто сразу справиться со столь решительным изменением картины мира, дала ему время все обдумать.

– А почему именно в сурках? – наконец спросил он. – Почему не в белках, например?

Теннесси наградила его взглядом, полным искреннего сочувствия.

– Потому что сурки тяжелее. Хранить материю в белках совершенно нерационально. Да и разбегутся – в белках нет постоянства. А здесь нужна стабильность.

Следующий вопрос Нортона касался того, почему тогда не в китах или слонах – они-то тяжелее сурков. Он решил, что задавать его не стоит. Ответ наверняка будет столь же логичный, сколь и нелепый.

– На самом деле Вселенная плоская, словно лист бумаги. И искажения, искривления пространства, повороты и петли – это проявления гравитации. Все равно как взять тот лист и смять. Основная же гравитация задается именно скрытой массой…

– Сурками, – кивнул Нортон.

– Именно. – Теннесси улыбнулась его понятливости. – Вот отец и подумал: чего зря добру пропадать? И построил генератор, работающий на неучтенной энергии. Получается почти вечный двигатель. Настоящий переворот в науке.