Вступление - [46]

— Извини, Мизраел, — тихо сказал он, — привычку, отшлифованную столетиями, так просто не извести. Более того, едва ли возможно извести вовсе. Если из цельного камня высечь статую, то её уже никак нельзя будет вернуть обратно в камень. Можно лишь сломать, но тогда не останется ничего. С характером тех, кто живет очень долгое время, точно такая же история, и ты не хуже меня это знаешь.

— Извините, — прохрипел я со своей лежанки, — вы не могли бы спорить где-нибудь в другом месте? У меня и без того голова раскалывается.

— Пациент прав, — около разговаривающих драконов показался третий. Круглые очки на носу в довершение с совершенно седой растрёпанной шевелюрой придавали ему сходство с полярной совой, — брысь отсюда. Все новости подождут. Все безотлагательные новости подождут тем более!

— Но у нас важный разговор к принцу, — возмущённо сказал Киртулик. Мизраел же, не споря, развернулся и пошёл к двери.

— Распоряжаться будешь в своей сторожке, старый солдафон, — спокойно сказал доктор, — здесь командую я. И если я говорю, что ты должен прямо сейчас закрыть дверь с той стороны, значит, ты должен сделать именно это.

Дорого бы я сейчас дал, чтобы увидеть лицо Киртулика. Впрочем, и более чем слышимого скрежета его зубов мне хватило с лихвой.

— Когда мы сможем поговорить с ним? — процедил он.

— Через два часа. Он примет лекарства, отдохнёт, отойдёт, и тогда вы сможете с ним поговорить.

Через несколько секунд хлопнула дверь. Доктор же обернулся ко мне.

— Приветствую тебя, принц, — он коротко поклонился мне, — меня зовут господин Алвас, рад с тобой познакомиться, жаль, что при таких печальных обстоятельствах. Впрочем, думается мне, при других нам познакомиться было и не суждено. Ладно, неважно. Попробуй пошевелиться и скажи, где болит.

Лёжа на животе, я попытался было двинуться, но спина отозвалась такой болью, что, с трудом подавив желание взвыть, я прошептал:

— Всё болит. Спина, шея, голова — кажется, у меня не тело, а сплошной синяк.

— Да, это я и так вижу, но мне важно была именно твоя реакция. Что ж, потерпи немного, — с этими словами он принялся бережно ощупывать мою голову, потихоньку продвигаясь к шее, затем по хребту спины до самого копчика.

— Кости вроде бы целы. Зато кожа и мышцы, — он поцокал языком, — до чего же вы, люди, хрупкие и нежные существа. Дракону такой удар был бы, что семечку щёлкнуть. Ну ладно, сейчас придётся немного потерпеть.

Он ушёл, вероятно, в кладовку, и через минуту вышел с банкой, в которой была какая-то жёлтая пахучая мазь.

— Немного будет печь, ты уж потерпи, — снова сказал он, зачёрпывая мазь и щедро намазывая ею мою спину. Первые несколько минут ничего не происходило, затем по спине побежало приятное тело. Ещё через минуту тепло стало уже не таким приятным, а ещё через пару минут я был свято уверен, что это какая-то горчичная мазь, причём особо концентрированная.

— Да вы с ума сошли? — завопил я, когда жжение стало совсем невыносимым, — это дракону оно «немного печёт», а у меня от такого сейчас вся кожа слезет!

— Терпи, — сурово сказал господин Алвас, — тебя же быстро надо поставить на ноги, а не бывает такого, чтобы и быстро, и безболезненно! В следующий раз будешь ответственнее относиться к своему здоровью. От того, что ты на рожон полез, как видишь, хорошо не стало никому. Головой иногда тоже думать надо.

— То есть, по-вашему, мне надо было просто сдаться, — я от злости умудрился даже забыть про жжение в спине.

— Это был бы самый разумный вариант, — наставительно сказал врач, — ты человек. Ты в этом не виноват, такова твоя природа. Но против дракона тебе нечего противопоставить, ты и сам это должен понимать.

— Зачем тогда Киртулику вообще понадобилась эта проверка, — разъярённо спросил я, — лишний раз унизить?

— Об этом ты у него уже сам спросишь, — ответил Алвас, усаживаясь в кресло около меня, — могу лишь сказать, что как начальник стражи, дело своё он знает крепко. Все старожилы этого замка, живущие здесь больше, чем триста лет, не раз обязаны ему своей жизнью. Да и не из тех он, кто станет использовать служебное положение для таких сомнительных развлечений. Как собеседник он, конечно, не самый приятный тип, но если уж он устроил эту проверку — тому имеется веская причина, которая даже Мизраела должна была убедить. Он, как ты наверняка уже заметил, очень тебе благоволит. Ладно, прогрето достаточно, — с этими словами он взял другую банку, мазь в которой была уже серая, и начал активно наносить её поверх слоя желтой мази — ощущение жжения мгновенно спало, кожу лишь слегка пощипывало.

— Вы это осуждаете? — спросил я, не сумев сдержать вздоха облегчения.

— Трудно сказать, — пожал плечами Алвас, задумчиво теребя воротник своего белого халата, — господин Мизраел заботится о нас уже очень и очень долгое время. И как бы странны и необычны порой не были его решения, в конечном счёте, они всегда шли нам только на пользу. Однако конкретно сейчас я не вижу в этом поступке логики. На первый взгляд, от этого нехорошо никому. Посуди сам: во-первых, ты, ощущающий себя среди драконов существом второго сорта. Да, мальчик мой, я прекрасно это вижу, но уж прости меня, я слишком стар для того, чтобы щадить чьи-то чувства касательно тех сфер, в плане которых распоряжается природа. Никаких выгод от этого не видно и Меридии: она вынуждена будет идти за тебя замуж, нравится ей это или нет. Если вы не полюбите друг друга, то всю свою жизнь оба будете несчастны. Если же это всё-таки случится, то будет ещё хуже: ты умрёшь гораздо раньше, чем она, и я крайне сомневаюсь в том, чтобы она после этого привязалась к кому-то другому. Золото, оно такое… Ни уж тем более никаких выгод я не вижу от этого и Мизраелу, который носится с тобой, как с писаной торбой и рычит на всё свое семейство, заставляя относиться к тебе с уважением. Впрочем, сейчас уже рычит гораздо меньше, вынужден признать, ты даже представить себе не можешь, какие тут разыгрывались эмоциональные баталии всего за неделю до твоего приезда.