Вступление в должность - [63]

В общем и целом, состязания начались, и это было воистину великолепное зрелище. Скорбить приходилось лишь о том, что на нем присутствовало ничтожное число зрителей: человек двадцать спасателей (они же боковые судьи), разбросанных по правому берегу Лысого Деда, да горсточка зрителей на финише — на некрутом мыске в низине, как раз в том месте, где Лысый Дед смыкался с Красавушкой.

Серега Бабкин, находившийся среди зрителей на финише, послал вверх оранжевую ракету. Она взметнулась к вечноснежным отрогам Чертова хребта, распустила в небе огненный хвост, и по этому сигналу первая лодка — надувная, резиновая и ярко-желтая, отвалила от Серого камня.

Первым стартовал геолог Семен Крутик.

— Раз ты замыкаешь, я первым пойду. Семь бед — один ответ, — сказал он Веньке еще в прошлом году, когда заключали пари в ресторане.

Лысый Дед был в стадии высокого разлива. Вода, как цепной пес, срывалась с поверхности, вспрыгивала на левый скальный берег, со звоном и шумом грохалась вниз, притапливала и снова выбрасывала на поверхность обломки льда и пласты дырчатого снега, швыряла на противоположный берег, пологий, но заваленный грудами камней, шипящие шлейфы воды, смешанной с пеной.

Ярко-желтая лодка стремительно летела вниз по реке, наполовину погруженная в пену, и трудно было описать позу находившегося в ней Семена Крутика. Он полусидел-полустоял в лодке, подавался корпусом то влево, то вправо, то вперед, то назад и балансировал легким веслом, держа его обеими руками у груди, как держат штангу, которую вот-вот надлежит послать рывком вверх. Семен был в черном ватнике, без шапки, и ветер нещадно дыбил и трепал его светлые, как солома, волосы.

На третьем крутом повороте, где Лысый Дед огибал врезавшийся в него кусок скалы, желтую лодку швырнуло к скале, а затем какая-то дикая сила проволокла ее поперек течения и выбросила на другой берег. Волна тут же схлынула, оставив на берегу среди камней целехонькую лодку с целехоньким Семеном Крутиком.

А дальше — обычная история: Серега Бабкин, строго соблюдая интервал в десять минут, посылал в небо оранжевую ракету, лодки, крашенные в разные цвета, срывались со старта, потом черпали бортами воду, переворачивались, владельцы их, благополучно выбравшись на берег, быстро переодевались в сухое и уже на своих двоих бежали к месту финиша узнать, успели ли там перехватить их лодку или придется ловить ее в Красавушке.

Всем на удивленье героем дня едва ль не стал маркшейдер с прииска «Вольный», молодой паренек, молчаливый и застенчивый с виду. Звали его Тима, что означало Тимофей, фамилия была Мальчиков. Но Тиму Мальчикова подвела преждевременная радость. Этот Тима Мальчиков всего два года жил на Колыме, присланный сюда после горного техникума. А сам он был с Урала, и похоже, что на Урале имел дело с шальными горными реками, — судя по тому, как уверенно стартовал он на своей лодчонке, размалеванной яркими полосами, и как славно прошел на ней все хитросплетения Лысого Деда. До финиша оставалось метров двести, еще минута — и полосатая лодка вырвалась бы из горловины реки и закачалась на мягкой воде Красавушки. Четверо Тиминых друзей с прииска «Вольный» почувствовали это и шумно закричали, подбадривая его. И Тима Мальчиков, тоже поняв, что его взяла, сдернул с головы меховую шапку и, вскричав что-то восторженное, бросил шапку вверх и вперед, намереваясь с ходу поймать ее, но тут же, потеряв равновесие, плюхнулся в воду. Он выбрался сам, без посторонней помощи, на берег и, обескураженный случившимся, досадливо махнул рукой. И после, уже переодевшись в сухое, все покачивал головой и пожимал плечами, точно сам не понимал, как допустил такую оплошность.

Ну, а потом свой класс демонстрировал Венька. Черт знает что это был за Венька и что за лодка была под ним! Не лодка, а какое-то живое существо, какой-то демонический красный конь с пенистой гривой и белопенным хвостом. Венька стоял во весь рост на этом чудо-коне, как всадник в стременах, подавшись грудью вперед и выбросив вперед руки, будто натягивая невидимые поводья. Красный конь стремительно нес его на себе, делая при этом немыслимые виражи и подскоки. Красный конь то взвивался на дыбы, то припадал на передние копыта, и казалось, что это не река гремит и вызванивает мелкими льдинами, а бьет подковами чудо-конь, звенит удилами и заливается колокольчиком. И летел на чудо-коне по бешеной реке наездник в странном одеянии: в мотоциклетной каске, в квадратных мотоциклетных очках и в нейлоновой куртке, которую рвал, хлобучил, пузырем надувал ветер. А по берегу, по камням, неслась как угорелая Нюшка и кричала что есть мочи острозвенящим голосом:

— Венька-а-а!.. Ве-еня-а-а!.. Венечка, держи-и-ись!..

Стоит ли говорить, что через самое малое время дружки и секунданты, а также малочисленные зрители качали Веньку? Серега Бабкин выпустил из ракетницы все оставшиеся ракеты в честь его победы. Соперники придирчиво изучали Венькину лодку, ворочая ее и так и эдак, и ничего не находили в ней примечательного, за исключением двух непомерно больших и по виду старых заплат на днище.

Спустя неделю, как и было условлено, Венька с женой и друзьями явился в ресторан отметить свою победу и получить выигрыш. Поверженные соперники, все семеро, прибыли точно в назначенное время — в шесть вечера, но лишь двое из них выставили на стол коробки с парафиновыми бигуди: маркшейдер Тима Мальчиков и Семен Крутик. Остальные принесли глубокие извинения, подкрепленные вескими объяснениями: они тоже писали в разные магазины Таллина, тоже взывали к помощи знакомых и родственников, но — увы и ах! Остальные вместе с извинениями выложили на стол обыкновенные металлические и пластмассовые бигуди, причем разных размеров и в таком количестве, что Нюшка просто-таки испугалась.