Вступая в спор с судьбой - [88]

— Мне кажется, ты сгущаешь краски.

— Ну поживем-увидим.

— Как Рустам? Остался доволен операцией?

— Более чем. И теперь, судя по всему, надо мной не висит угроза познать прелести мест не столь отдаленных.

— Поздравляю.

— Не знаешь, каким образом я могу отблагодарить Катю? Если бы не она, я бы здесь сегодня не сидел.

Меня так и подмывало сказать, что он не знает всей подноготной, но выдавать условие про выделенный год и последующую плановую беременность подруги не хотелось.

— Прояви фантазию.

— Не упрощаешь задачу, — Макс хмыкнул, поднимаясь. — Ну да ладно, справлюсь сам. Главное, что у меня теперь есть время на воплощение самых интересных фантазий в реальность.

Я усмехнулась.

— Удачи.

— И тебе, Лен. Поговори с Сашкой. Он не заслужил того ада, через который сейчас проходит. Правда. Вероника — давно пройденный этап. Он о ней даже не вспоминал, зная только на задворках сознания, что где-то ходит особа, что задолжала ему подпись на обязательных бланках. Только и всего.

Я проводила начальство взглядом, начиная строить в голове вариации нашего будущего разговора. А в том, что теперь он состоится, я совершенно не сомневалась.

И, наверное, была уже мысленно готова.

Сколько я в нерешительности простояла под дверью? Минуту? Две?.. Десять?

И все же решилась.

— Саш… к тебе можно?

Александр оторвал взгляд от бумаг, что были разложены на его столе, и с недоумением воззрился на меня.

Уже отвык за это время видеть меня без каких-либо документов в руках?

Я даже улыбнулась этим мыслям, проходя вглубь помещения и останавливаясь у его стола.

— Я хотела поговорить.

— Только не говори, что ты хочешь уволиться.

А ведь подобные мысли посещали меня. И не раз.

— Нет. Я хотела обсудить не работу. А… нас.

Саша тут же напрягся, кивая на посетительское кресло. Я безропотно подчинилась жесту, разглаживая на коленях синюю юбку-солнце.

— Максим сказал, что ты развелся…

По вытянутому лицу генерального я поняла, что он ожидал чего угодно, только не этой новости.

— Черт… Лен, ты не знала?.. Ты все это время думала, что я женат?..

— Я… наверное, я сглупила, что убегала все это время от твоих попыток поговорить.

Саша на мгновение прикрыл глаза, после чего стремительно поднялся, огибая стол и подходя ко мне ближе.

Он не стал садиться во второе кресло, а опустился на пол возле меня… вставая на колени.

Я лихорадочно обернулась ко входной двери, понимая, что совершила оплошность, не заперев ее на защелку.

— Саш, если кто-то войдет…

— Лен, прости меня.

Он не пытался дотронуться до меня, сохраняя дистанцию, но его взгляд… Эти глаза делали больше, чем могли руки. Я практически чувствовала тепло, что стало кружиться вокруг меня, нежность, льющуюся из таких родных глаз и… настоящее раскаяние.

— Я должен был сказать тебе, что официально еще состоял в браке. Ты спрашивала… а я лишь глупо отшутился, не понимая, что сам копаю себе яму. Извини меня… Я… я действительно сожалею, что стал причиной твоих переживаний. Я не хотел этого.

Было странным видеть этого властного мужчину, стоящим на коленях… возле моих ног. Это было неправильно.

Возможно, кому-то и польстила бы подобная картина, но я, как бы внутренне не была обижена, не хотела, чтобы Саша унижался.

— Встань, пожалуйста.

Он отрицательно мотнул головой.

— Я виноват. Перед тобой. И не знаю, что мне нужно сделать, чтобы ты поверила мне. Вероника ничего не значит для меня. Она — след прошлого, далекого прошлого, которое принесло мне немало боли. Я несколько лет пытался добиться от нее развода, в моем кабинете всегда хранились подписанные с моей стороны бумаги на развод… но она не шла навстречу. Как и всегда. В определенный момент я сдался, понимая, что этой женщины все равно не бывает в моей жизни, а в те редкие разы, когда она вспоминала о существовании мужа, я мог помочь стереть память о себе банковским переводом. Пусть мы и числились супругами, но таковыми не являлись. Лена, верь мне… прошу. Я говорю чистую правду. Я ничего не чувствую к этой женщине кроме чувства безнадежности, злости, и, возможно, благодарности от того, что она открыла мне глаза на свое гнилое сердце. Она освободила меня. И позволила увидеть, что… рядом есть ее полная противоположность. Ласковая, добрая, домашняя и удивительно уютная. Лен, за эти дни, что ты держалась от меня подальше, я смог понять для себя, чего хочу. Чего действительно желаю. И все мои мысли, все мое существо так или иначе тянутся к тебе. Я был полным ослом, что не говорил тебе, что на самом деле думаю. А я думал. Часто думал о тебе. О том, что ты — маленькое солнышко, такое же теплое и нежное. Солнышко, рядом с которым мне хочется находиться. Постоянно. Возможно, я бежал от правды, потому что боялся вновь наступить на те же грабли, возможно не верил, что ты взглянешь в мою сторону… не знаю, слишком много этих «возможно» роилось в моей голове, пока я все-таки осмелился тебя поцеловать. Казалось бы, всего лишь поцелуй, а я полностью потерял голову. Мне не хотелось останавливаться. Я думал о том, чтобы плюнуть на окружающих нас людей, уводя тебя подальше. Туда, где нас никто не смог бы видеть. Туда, где бы нам не помешали. Туда, где я попытался бы доказать тебе, что ты для меня — не просто незаменимый сотрудник, а девушка, которая прочно поселилась в моих мыслях.