Встретимся в раю - [14]

Милла качает головой.

– Должно быть, это было очень непросто.

– У вас есть дети? – Сюннёве склоняет голову набок.

– Нет, – чуть слышно шепчет Милла, и в ту же секунду я начинаю опасаться, что она снова выскочит отсюда и оставит меня одного сидеть тут дураком.

– Одну секунду.

Сюннёве встает и исчезает на кухне. Мы слышим, что там звонит телефон.

– Что с вами? – спрашиваю я, наклоняясь к Милле, пока Сюннёве говорит по телефону на кухне. Между делом она высовывает голову в дверной проем, словно чтобы убедиться – мы не сбежали.

Милла кладет руки на колени, делает глубокий вдох и поворачивается ко мне.

– Извините. Я возьму себя в руки.

– Возьмете себя в руки? Я не понимаю, что…

– Это мой муж звонил. Он только хотел удостовериться, что Милла и правда пришла. Я рассказала ему, что Милла сидит у нас в гостиной и пьет чай. Боже мой, – восклицает Сюннёве и выставляет телефон перед собой, словно трофей. – В это просто невозможно поверить.

Милла с силой моргает несколько раз и выдавливает кривую улыбку, поворачиваясь к Сюннёве.

– Надеюсь, вы передали ему привет от нас.

– Вы тоже думаете, что девочки в Испании? – спрашиваю я, когда Суннёве опускается в кресло.

Та энергично кивает и улыбается.

– Она позвонит, когда будет готова вернуться. Я знаю это. Она ведь уже делала так однажды. Тогда она испугалась и в слезах позвонила домой маме с папой, попросила забрать ее. – И вновь эта улыбка, наводящая меня на мысль о маске, которую надевают, чтобы скрыть то, что бушует прямо под кожей. – Тогда мы были нужны ей. Просто ей нужно время, и она позвонит. У нас с Йенсом всегда включены мобильные, круглосуточно. В конце концов она позвонит, вот увидите.

– Вы, вероятно, общались с бывшим консультантом Миллы, Робертом Риверхольтом, после исчезновения Сив, – начинаю я, когда вижу, что разговор заходит в тупик.

Сюннёве добавляет воды в чашку, шесть раз нажимает на диспенсер для сахара и помешивает чай.

– Он заходил. Приятный человек. Но с тех пор я ничего о нем не слышала.

– Роберт погиб, – говорит Милла. Она меняет позу, выпрямляется и тянется за чашкой, которая стоит на столе нетронутой. Я вижу, что ее пальцы и ногти белеют, так сильно она сжимает чашку.

– Ну и ну, – Сюннёве хватается за свою чашку, но отодвигает ее от себя и морщит нос. – Но я должна была догадаться, что с ним что-то случилось, когда тот полицейский позвонил мне в дверь.

– Полицейский? – спрашиваю я с любопытством.

– Мы тогда только вернулись из Болгарии. Отпуск был оплачен заранее, до исчезновения девочек, так что мы просто не могли… Но у нас с собой были мобильные, – добавляет она, словно это должно оправдать то, что они уехали отдыхать, пока их дочь числится пропавшей. – Как бы то ни было, – продолжает она, – полицейский оказался у нашего порога, он сказал, что знает, о нашем разговоре с Робертом после пропажи девочек, и хотел выяснить, о чем именно мы говорили.

– Вы помните, как его звали?

– Нет. Увы.

– А вы? – Я оборачиваюсь к Милле. – Вы знаете, кто этот полицейский?

Она качает головой, не глядя на меня.

– Наверняка из тех, кто проводил расследование в связи с его убийством. Роберта же застрелили в тот момент, когда мы заинтересовались этим делом.

– Его застрелили? – спрашивает Сюннёве с выпученными глазами. – Какой ужас!

– Да, – говорю я. – Его бывшая жена. Похоже на open and shut case[15]. – Я удрученно качаю головой, когда вижу, что Милла опять не хочет смотреть на меня, и снова обращаюсь к Сюннёве. – Что-нибудь особенное случалось перед тем, как пропали девочки? Что-то за рамками обычного?

– Мы решили, что снова попробуем забирать ее домой на выходные. Что Сив сможет жить здесь каждые вторые выходные, как мы делали раньше. Мы уже попробовали несколько раз, Сив была доброй, держалась молодцом, но ведь оставшуюся часть недели она была с этой Оливией. – Ее взгляд вдруг стал жестче. – Я сказала им, когда она приехала домой в первый раз, что моя Сив не должна проводить время с ней. Что от нее одни неприятности. Но они не хотели слушать.

– Вы с ней встречались? – вдруг с интересом спрашивает Милла. Словно что-то пробудило в ней любопытство. – С Оливией?

Сюннёве вздыхает.

– Сив рассказала, что мать отказалась от Оливии, когда та была совсем маленькой, бедняжка. У нее не было никого, кто бы мог направлять ее. Помогать ей, как делали мы для Сив, и по Оливии это было заметно. Я видела ее насквозь. Говорила Сив, что от этой девочки будут одни проблемы. Но Сив не слушала, не хотела прислушаться, а теперь, теперь… – Она хватает ртом воздух. – Я скажу ей это, когда она позвонит. На этот раз она действительно это услышит.

– Что услышит? – спрашиваю я с удивлением.

– Что она сможет вернуться домой, если перестанет общаться с этой девочкой.

Глава 14

– Я все решил, – говорю я, пока мы идем от дома матери Сив до машины. Холодный ветер с реки Одальсэльва дует поверх железнодорожных путей и поднимается к жилому массиву, где мы находимся. – Я возвращаюсь домой в Ставангер.

– Что? – Милла замедляется и плотнее укутывается в кардиган. – Мы же едва успели начать, мы…

– Как я могу помочь вам, если даже не знаю, чем мы занимаемся?