Встретимся через 500 лет! - [133]

Маар встал, подошел к окну. Кругом было доброе лето… Везде цветы. Садовник, похожий на Глеба Жеглова, выкапывал лопаточкой отцветшие растения. Рядом его дожидалась тележка с цветущей рассадой – сотней цветов-юношей. Их посадят, и до самой смерти они будут счастливы, потому что садовник будет заботиться о них. Поливать, подкармливать удобрениями, удалять отмершие листочки.

А вот небо… Голубое. В нем плывет облако, похожее… похожее на рояль, – вспомнив Чехова, подумал Маар, хотя облако было похоже на катафалк. От мысленного заворота ему стало хорошо. Все нормально. Жизнь идет, в ней что-то происходит. Иногда происходящее кажется странным и непонятным, но должно же происходить что-то странное и непонятное, даже страшное? Иначе жить будет неинтересно, одиноко. Без странного и необъяснимого люди перестают тянуться друг к другу и тонут в свободе, как в болоте…

Маару захотелось в парк. Захотелось пройтись по дресвяным дорожкам, поглядывая на статуи богинь, захотелось постоять в блаженстве поклонения среди чудных японских камней и озерец, захотелось пройти затем в лес мимо березовой рощи и «Трех дубов», поздоровавшись, а может быть, и поговорив с их обитательницей.

К своему удивлению, он не стал, как обычно, раздумывать, стоит ли куда-то идти вместо того, чтобы лежать на диване, рассматривая «Гибель Помпеи» Брюллова и черно-белую фотографию Лиз-Мари под ней, рассматривать и думать, почему люди говорят черно-белая, а не бело-черная. Он не стал раздумывать, а просто повернулся, вышел из номера, прошел коридором, живо спустился по лестнице, с кем-то поздоровавшись, кому-то пообещав сыграть после ужина партию в шахматы, а кого-то и не заметив. Оказавшись, на террасе, он постоял у балюстрады, обозревая растомленное лето в самом пике беззаботного существования, растолстевшие на краю леса сосны, статуи, казавшиеся выше самих себя вчерашних. Пройдя в парк, сунул руки в карманы, пошел, ведомый дорожкой. У «Трех Дубов» увидел мадмуазель Рене[85], с младенцем на руках, направился к ним, чтоб узнать, как чувствует себя малыш. По пути услышал стук молотка по железу. Обернулся, увидев на центральной башне Эльсинора стержневую антенну, вспомнил слова профессора Мориарти. Слова о том, что эта антенна есть излучатель неких волн, позитивно действующих на организм человека. Ее, поврежденную пожаром, восстановили, наконец, вчера, сегодня ввели в эксплуатацию, и вот заделывают случайные повреждения и крепят кабели. И хорошо, что восстановили – теперь я здоров, хандры нет и в помине, и мне кажется, что вечером я не буду играть в шахматы, а прогуляюсь с Вивьен, может быть, даже в лес.

Луи де Маар продолжил прогулку. У Дианы охотницы сидел на скамье профессор Мориарти. Пиллоу-сан – кукла-куклой, – располагался рядом.

– А это вы, Ватсон! – воскликнул профессор, увидев, недавнего собеседника. – Неплохо выглядите, не она ли тому виной? – указал глазами глаза на антенну.

– Да, профессор, я чувствую себя великолепно. Благодаря вашему передатчику.

Взгляд Мориарти, поначалу благожелательный, вдруг застыл.

– Так вы не поможете мне?.. – спросил он озадаченно.

– Все это уничтожить? – очертил рукой дугу, перечеркнувшую Эльсинор. – Ни в коем случае. Но и мешать не буду.

– Возьмите куклу. Я так взбудоражился, беседуя с вами, что утащил ее с собой, сказал Мориарти механически. Он только что списал Луи де Маара со своих счетов, и теперь надо было сводить дебет с кредитом.

14. Рисковать нельзя

Шерлок Холмс, все это внимательно прослушавший, был уничтожен. Мориарти в глазах Пиллоу-сана и самозваного Ватсона превратил его в третьеразрядного сочинителя комиксов! Нет, надо спокойно во всем разобраться. Главное – это определить статус-кво. Значит, никакой фантастики? Никакого Вселенского кристалла? Никакого экрана? Бог с ними. Но что из этого следует? А то, что убийства в Эльсиноре происходят, когда требуется труп. Заказчик с Большой Земли требует что-то особенное, незапланированное, и профессор Перен-Пилар идет в свой курятник, выбирает подходящего каплуна, и того умерщвляют особым способом. Особым способом, то есть в состоянии крайнего душевного волнения, чтобы получилась заготовка с необходимыми параметрами. Некий господин N – подельщик. Когда случайных трупов не хватает, или нужно что-нибудь особенное, пересылает ему через то же похоронное агентство заказанный материал – Падлу, Катэра, взамен получая вышколенные кадры. Ну, хорошо, пусть так. Но это аутодафе? Оно ведь ни в какие ворота не лезет? Кому понадобилось всех убивать? Зачем? Куда увели людей, оставшихся в живых? Куда делись мертвые? Может, был получен крупный заказ? Какой-нибудь нефтяной шейх или Абрамович заказал для новой своей стометровой яхты экипаж с иголочки? Или полный комплект прислуги для нового дворца в Аризоне? И Перен взялся за это дело, созвонился с N, и они придумали план. Полсотни человек убить, еще столько же облапошить, это не игрушки. А куда делся профессор Перен? Полковник Епифанов писал, что среди убитых его не было. И не было среди тех, кого согнали на площадку перед дворцом. Также как и его родственников – бывшей жены мадмуазель Генриетты, дочери мадам Пелльтан и внучки Люсьен. Потому и не было… Значит, действительно срочный заказ… Но ведь он мог просто всех усыпить? И трупы не были бы физически повреждены. А может, им просто надоели пошлые водевильчики типа буквальной постановки «Красной Шапочки»? И они решили поучаствовать в настоящей голливудской постановке? С пальбой из автоматов, с душераздирающими сценами с десятками трупов? Решили поучаствовать, обратились к Перену, тот, вспомнив Нерона, ради удовольствия сжегшего Рим, придумал спалить Эльсинор. Впрочем, в чужой голове – потемки, как говорят русские. Профессор со всеми своими родственниками заблаговременно исчез, значит, виновен. Теперь – личное. Хочу я, чтобы меня переделали в стюарда яхты какого-нибудь магната? В счастливо-благородного стюарда в белоснежной форме, с золотой кокардой на фуражке? Однозначно нет. Впрочем, можно надеяться, что по своим характеристикам я могу рассчитывать на должность, хм, дивизионного комиссара полиции, но им я тоже не хочу быть. Я хочу быть самим собой, и пусть платой за это будут язва желудка, остеохондроз, неврастения, самоубийство, наконец. Из этого следует, что этот сатанорий необходимо разорить. Для этого нужны сообщники. Де Маара завербовать? Нет. Его оставили в живых. Оставили в живых свидетеля жестокого преступления. Оставили в живых, убив его возлюбленную. Это не спроста. Узнать, почему его, а также Аннет Маркофф, оставили в живых, можно лишь выходя в свет. И лишь выходя в свет, можно что-то делать, чтобы не стать стюардом. Конечно, было бы здорово все это сделать, не выходя в свет, но рисковать нельзя.