Встречные огни - [38]
А л е к с е й. Боюсь, это говорил не он, а отец Оксаны…
Б е р е ж н о й. Какая разница! Все проверили?
З а х а р. Можете не волноваться!
Б е р е ж н о й. Что ж, тогда… у кого есть сигарета?
А л е к с е й (передавая пачку сигарет). Между прочим, вчера один руководящий товарищ бросил курить!
Б е р е ж н о й (на секунду смутившись). Это… было вчера! Давай по единой!
З а х а р. Весьма прогрессивное предложение! (Берет сигарету.)
А л е к с е й (Бережному). Против вашей точки зрения Захар никогда не возражает!
В и т а л и й. Мудрый человек: спорить с начальством невыгодно и даже опасно!
Б е р е ж н о й (затягивается дымом, кашляет). Ну и табак! Солома!
А л е к с е й (Виталию). Видишь, и твое мнение совпадает с мнением начальства!
Б е р е ж н о й. На войне мы и не такое курили! Помню, однажды поймали фрица. Бродил переодетый неподалеку от аэродрома. Полные карманы сигнальных ракет. Допрашиваем его, молчит, сукин сын. Мы уж и так и этак. Ни слова! Тогда начальник штаба говорит: «Перекур!» Самосад у нас был такой, что, как закурили всем дружным коллективом, фриц аж позеленел.
А л е к с е й. Некурящий попался?
Б е р е ж н о й. В том-то и дело, что курящий, да вот нашей махры не выдержал. Умолять стал: «Я вам все расскажу, только перестаньте дымить!»
А л е к с е й (смеясь, Виталию). А ты говоришь, солома!
Б е р е ж н о й (взглянув на часы, гасит сигарету). Ну, присядем на дорогу.
Все шутя становятся на корточки.
Все! (Поднимается.)
А л е к с е й (поднявшись, передает Бережному цветы). Степан Иванович, Оксане от меня.
Б е р е ж н о й. Как всегда? Передам. Ну, а теперь что-нибудь — для настроения.
А л е к с е й. Что именно?
Б е р е ж н о й. Ту, что готовили к фестивалю!
А л е к с е й. А не лучше ли — после полета?
Б е р е ж н о й. Сейчас предварительно, а тогда — допоем.
А л е к с е й. Виталий, ты автор, ты и начинай!
Виталий запевает, все подхватывают.
Бережной, Виталий и Захар провожают Алексея к самолету. Музыка песни нарастает. Звуки ее сливаются с грохотом мотора. Вышедшие на летное поле р а б о т н и к и конструкторского бюро следят за взмывшим в воздух самолетом. Неожиданно вбегает О к с а н а.
О к с а н а (взволнованно глядя в небо, поет).
Вдали растаял шум мотора. Возвращаются Б е р е ж н о й, В и т а л и й и З а х а р.
З а х а р. Фантастика! Минут через пять он будет над Москвой!
В и т а л и й (взглянув на часы). Уже пролетел!
Б е р е ж н о й (заметив Оксану, удивленно). Оксана?
О к с а н а. От тебя, отец, я этого не ожидала!
Б е р е ж н о й. Алексей просил тебя не тревожить. Я дал ему слово. (Вручает Оксане цветы.) Приказано передать!
О к с а н а. Лешка верен себе!
Б е р е ж н о й. Ты останешься здесь?
О к с а н а. Да, буду ждать.
Б е р е ж н о й (Виталию и Захару). Ну, а вы ко мне! (Уходит вместе с Захаром.)
В и т а л и й (вслед Бережному). Я сейчас! (Оксане.) Как ваша диссертация?
О к с а н а. Остался последний раздел: «Освобождение Киева». Времени — в обрез, жму из последних сил.
В и т а л и й. Люблю это ощущение. Когда появляется свободное время, мне как-то не по себе!
О к с а н а. Вы хотите сказать — для вас, кроме работы, ничего на свете не существует?
В и т а л и й (улыбаясь). Человек эпохи НТР!
О к с а н а. Вы с Алексеем такие разные и — неразлейвода!
В и т а л и й. Единство противоположностей. Диалектика! Кстати, вы и ваша историческая наука тоже, на первый взгляд, несовместимы!
О к с а н а. Я слишком легкомысленна для «синего чулка»?
В и т а л и й. Хотите выдавить из меня комплимент? Это нелегко!
О к с а н а (смеется). Вы действительно робот!
В и т а л и й (запальчиво). А вы…
О к с а н а (поспешно). Кто? Ну? Хотели сказать что-нибудь обидное?
Путевые заметки украинского писателя Григория Плоткина раскрывают перед читателями неприглядную правду о так называемом «рае для евреев на земле». Автор показывает, в каких тяжелых условиях живут обманутые сионистскими лидерами сотни тысяч еврейских переселенцев, как по воле американского империализма израильская земля превращается в военный плацдарм для новых агрессивных авантюр.