Встречные огни - [16]

С н е й к. Я уверен: Гришин-Алмазов именно на это и рассчитывает. Не потому ли он перенес в «Веселую канарейку» штаб эвакуации, поставив там двойную стражу?!

С м и т. Эта охрана меня и смущает. Вы полагаете, этот джентльмен придет?

С н е й к (пожимает плечами). Я плачу долларами! (Смотрит на часы.)

Неожиданно из-за угла появляется  М и ш к а.

М и ш к а. Спрячьте ваш бимбер, мистер Снейк! Мишка Япончик может опоздать только на собственные похороны!

С н е й к. Хелло, мистер Япончик!

С м и т. О, сэр Мишка. Гуд дей!

М и ш к а (восхищенно). Япончик, британчик и американчик! Международная артель «Напрасный труд»! Не хватает только французского представителя.

С н е й к. Этот коммивояжер нам ни к чему! Делить на три всегда выгодней, чем на четыре.

М и ш к а. Браво, Америка! (Хлопает Снейка по плечу.) Люблю толковых компаньонов. Гарантирую ажур-бонжур. Адресок?

С м и т. «Веселая канарейка».

М и ш к а. Вот оно что! (Присвистнул.) Для этой птички старый аванс… малокалорийный. «Канарейка» требует добавочного проса. Цып-цып?!

С н е й к (делает жест — мол, «за этим дело не станет!» — и передает пачку денег). Однако, надеюсь, никто не узнает, что мы к этому имеем некоторое касательство…

М и ш к а. Своих наводчиков я никогда не продаю. Гуд бай, сэры!

Кивнув Мишке, Снейк и Смит поспешно удаляются. С другой стороны к тумбе подходит  Г р и ш и н - А л м а з о в. Это уже не блестящий шаркун-сердцеед, а обалдевший от катастрофы, растерянный мозгляк — небритый, с запавшими воспаленными глазами.

Г р и ш и н - А л м а з о в (Мишке). Приходили? Говорили, где золото?

М и ш к а. Все как по нотам! Только — ша, не надо паники! Им очень желательно, чтоб я с мальчиками посетил сегодня «Веселую канарейку». Понимаю, вам не хочется, чтоб я так низко пал, опустился до какого-то шантана…

Г р и ш и н - А л м а з о в. Дьявол с вами, опускайтесь! Сходите туда!

М и ш к а (крайне поражен). Что-о? Такая генеральская щедрость? Или, может, вы хочете постричься в монахи? А-а!.. (Хлопнул себя по лбу рукой.) Ясно: мне — кость, себе — весь навар?! Антанте — дуля: пардон, господа, до нас тут побывал Мишка Япончик, все захватил и исчез… утопая в сиянье голубого дня! Генерал Гришкин-Алмазов симулирует банкротство и оставляет себе на черный день желтый металл!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Тише! За это вы получите столько… Вам хватит на три жизни. Аванс! (Передает.)

М и ш к а (взглядом оценив размер «аванса»). Аванс на аванс — двойной баланс. Слушайте, превосходительство… Слушайте сюда! Мы с вами ягоды из одной конюшни. Я доверяю вам, вы мине. Где на самом деле золотой запасик?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Если дворянин вам говорит, что в «Канарейке»…

М и ш к а (в сторону). Это значит — его нужно искать совсем в другом месте! (Гришину-Алмазову). Вы меня извините, но наше дворянство так забрехалось… (Заметив недовольный взгляд Гришина-Алмазова, свистит.)

Появляются  Р ы ж и й  и  Н о с а т ы й.

Шпоня! Кука! Тревога номер один! «Веселая канарейка»!

Мишка и его «адъютанты» уходят. Поспешно вбегает  А р б а т о в.

А р б а т о в (Гришину-Алмазову). Ваше ство! Прибыл! Такой деликатный, такой ласковый… аж страшно!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Кто такой?

А р б а т о в. Личный представитель Антона Ивановича Деникина…

С чувством собственного достоинства, важно входит  п о ж и л о й  м у ж ч и н а, облаченный в черную черкеску, с черепом и скрещенными костями на рукаве. За ним, на почтительном расстоянии, его  а д ъ ю т а н т.

Ч е л о в е к  в  ч е р к е с к е (представляясь). Полковник контрразведки Разгуляй-Баскаков.

Г р и ш и н - А л м а з о в (козыряя). Начальник гарнизона, генерал…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (мягко). Не нужно, Андрей Аскольдович!

Г р и ш и н - А л м а з о в. Вы меня узнали?

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в (протирая пенсне). Вы получили депешу от Верховного?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Так точно.

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. И не сочли нужным встретить меня?

Г р и ш и н - А л м а з о в. Но… в депеше не было указано, когда именно вы соизволите прибыть… Простите!

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Это в первой депеше!

Г р и ш и н - А л м а з о в. А другой мы не получили. Телеграф захвачен большевиками.

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Ситуация удобная для любых оправданий! Полагаю, мы можем… э-э… наедине?

Г р и ш и н - А л м а з о в (Арбатову). Оставьте нас, полковник!

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Э-э, минуточку! (Натягивает на правую руку перчатку, расправляет ее и подходит к Арбатову.) Мне… э-э… стыдно за вас, Арбатов! (Брезгливо срывает с его мундира погоны.) Генерал вам так доверял, а вы… (Бьет его по щекам погонами.) Шкура!

А р б а т о в (автоматически). Так точно, ваше ство. Виноват, ваше ство!.. (Спохватившись.) Однако осмелюсь спросить…

Р а з г у л я й - Б а с к а к о в. Спрашивать будет кто? Мой адъютант. А вы, бывший полковник, что? Будете отвечать. (Адъютанту.) Ежели арестованный пожелает помолиться перед последней дорогой, можно… что? Допустить. Ступайте!

Адъютант, в котором зритель с трудом узнает Луковца, уводит Арбатова.

Г р и ш и н - А л м а з о в (деморализован окончательно)