Встречное движение - [48]
На площадке между первым и вторым этажом она села на подоконник, я стоял возле нее, смотрел на улицу: за окном было Садовое кольцо, пыхтели машины, стекла были покрыты густым слоем пыли. Я, верный школьным реминисценциям, нарисовал пальцем по пыли ее инициалы и сказал:
— Посмотри!
Она обернулась, и я поцеловал ее в твердую, как груша, щеку.
Было совсем поздно, а мы еще целовались и тискались на лестничной клетке у окна. К груди она мою руку не пускала, но почему-то бестрепетно, лишь крепко сжав колени, позволяла скользить по ногам, упруго гладким, и даже на миг прикрыла глаза, когда моя рука коснулась чего-то влажного и… холодного… С наивностью подростка я подумал, что она еще писается в трусы… Даже трогательно…
Впоследствии я понял, что женщина, у которой слишком маленькая или некрасивая грудь, до полной близости с мужчиной, близости, рождающей близорукое доверие, охотнее позволяет касаться самых интимных мест, чем того, что она считает своим недостатком…
Впрочем, у меня трусики тоже стали влажными, я упивался нечаянным сближением и, расставшись поздним, совсем поздним вечером, долго шел к себе домой, приплясывая и напевая комсомольские песни, поскольку других не знал…
На площади Маяковского у памятника, офлажкованные по краям красными повязками дружинников, толпились возбужденные юноши и девушки — они что-то выкрикивали, бурно приветствовали скалолазов, карабкавшихся на постамент и оттуда обращавшихся к своим единомышленникам… До меня донеслись стихи… Боже мой, на что они тратили лучшую пору своей жизни?!.
Добравшись до дома, я свалился в постель, лежал, улыбаясь, никак не мог уснуть… Завтра меня ждал первый экзамен.
Ни одной из задач я не решил, в последний момент ухитрился подглядеть ответ и, с гордым видом на глазах у бульдожки вторым сдав работу, удалился — я не стал ее ждать, не хотелось мне и возвращаться домой, — побродив по улицам, я неожиданно поймал себя на том, что иду всегдашним маршрутом: угол «Националя», улица Горького, Столешников переулок, Охотный ряд и снова, по другой стороне: улица Горького…
Рассердившись на самого себя, я повернул назад, направляясь к тому подъезду на Садовом кольце, где, как почему-то мне показалось, ждет меня на неназначенное свиданье бульдожка или… ждала и, не дождавшись, ушла. Я побежал переулками, сокращая путь… Хотя и знал, что обманываю себя, что ее там не было и нет… А теперь и не будет!
Дома я небрежно сообщил Сарычеву, что все в полном порядке, однако припомнить условия задачи не смог и, оставив его с карандашом в руке и с неудовлетворенным желанием тут же все самому проверить и уже сегодня знать результат, ушел к себе.
О чем я думал тогда? Да ни о чем — это было то же состояние, как и на экзамене, когда я знал, что надо думать, думал о том, что надо думать, но сосредоточиться, то есть остановить вереницу каких-то мыслей, слов, фраз, не мог…
Через три дня стали известны результаты. Я, конечно же, не признался бульдожке в своем поражении, наоборот, со смехом, который навязчиво преследовал меня, прорываясь в самых неуместных ситуациях, увлек ее на Садовое кольцо, в парадное, на второй этаж, где она сама сразу же села на подоконник и жадно впитывала мою руку, но я, зная, что теряю ее, стремился к тому, чего мне не было позволено. Она сопротивлялась, и все же под конец мне удалось коснуться ее почти неоформившейся груди… Мы попрощались до завтра.
На площади Маяковского я простоял до самой ночи, пока дружинники не потащили волоком в комнату милиции при метро парня, который читал Блока «Двенадцать» так, словно это было не хрестоматийное произведение, а жгучая антисоветчина. Видимо, не расслышав слов, они расслышали его намерение.
Сарычев ждал меня. Он ни о чем не спросил, потому что все понял. Впервые за многие годы он сам приготовил ужин, мы сели за стол.
— Хочешь вина? — предложил он.
Я с удовольствием согласился. До сих пор помню, что вино называлось «Дербент». Сарычев пил водку. Потом сказал:
— Ты пишешь стихи, прочитай мне хотя бы одно…
Я отнекивался, Сарычев молчал, я разозлился и с вызовом прочитал одно из лучших, даже самое лучшее…
Сарычев допил водку и, ни слова не сказав, ушел спать.
Утром явился Иваша. Сарычева дома не было, а меня он застал в постели. Велев быстро и… скромно одеться, сам он отправился на кухню, где ходил взад и вперед маленькими задумчивыми шагами.
Потом мы долго ехали, остановились перед институтом. Иваша велел подождать в машине. Я настроился было на ожидание, но и пяти минут не прошло, как вернулся Иваша:
— Иди к декану, — сказал он и, не глядя мне в глаза, строго добавил, — все образуется.
Декан сразу же принял меня. Мне не пришлось не то что говорить, даже присесть.
— Сарычев? — полуспросил он, — вот вам направление на пересдачу…
…Бульдожка не прошла по баллам, у меня же балл оказался проходным.
Когда вывесили окончательные списки, я долго утешал ее, а она трясущимися губами повторяла мне все свои верные ответы на все вопросы экзаменаторов. Мы поехали к только что выстроенному метромосту, было темно, кругом царила свалка. Она все говорила и говорила и не обращала никакого внимания на мои руки. ^На какой-то куче гравия я долго целовал ее, поочередно стаскивая трусики то с одной, то с другой ноги; стащив, сунул в карман, лег на нее, без усилия раскрыл, но когда дошло до собственного расстегивания, то, едва коснувшись своей плоти, я почувствовал судороги, мокроту, вязкость между пальцами… Полежав на бульдожке, я поднялся, и мы пошли прочь. Только дома я обнаружил, что у меня в кармане остались ее белые детские трусики. Собственно, все, что осталось, потому что, как ни стараюсь, не могу вспомнить ее имя…
ruLeVcutFB2.exe, fb2bin v1.5, FB2Aligner v1.614 February 2020a2c720c4-61ee-11eb-ae93-0242ac1300021.0v1.0 – fb2 (LeV)Дачный детектив : сборник рассказовЭксмоМосква2019978-5-04-102772-8Дарья КалининаГнев семьиПоездка на дачу обещала быть весьма приятной. Предполагалось, что у них сегодня соберется большое общество симпатичных друг другу людей, которые в легкой и непринужденной обстановке проведут время. «Вот только погода бы не подвела», – тревожились и хозяева, и гости. А то этот наш климат: утром выходишь – несусветная жара, от которой стены качаются, а к вечеру – уже по улицам не пройти из-за проливного дождя, да еще с градом.«На выходные в городе и области обещают ясную погоду, – услышала Настя, – на севере области пройдут небольшие кратковременные дожди.
Сын сапожника, бывший лавочник из Одессы Шепсель Гойдман с самого детства мечтал найти клад и стать сказочно богатым. И наконец-то счастье ему улыбнулось, когда вместе с братом они провернули аферу века. Им удалось изготовить искусную подделку – тиару скифского царя – и продать ее в Лувр… Лизе Котовой не везло в личной жизни, но вскоре она познакомилась в кафе с симпатичным летчиком Игорем и пригласила его к себе в гости. Она не ожидала, что уже через несколько месяцев вместе с любимым будет готовить операцию по краже бесценной тиары скифского царя из коллекции Лувра…
Любимая подруга убита, и кажется, я знаю, кто это сделал. Он ходит рядом, но его не поймать. И пока я пыталась бороться с тьмой, что внутри, зверь подбирался всё ближе. Теперь моя цель — убить зверя.Метки: разница в возрасте, спорт, триллер, детектив, повседневность, повествование от первого лица, учебные заведения, элементы фемслэша. Без привязки к конкретной геолокации. Абстрактный город некой европейской страны, где люди носят самые разные имена.
Как поведет себя человек в нестандартной ситуации? Простой вопрос, но ответа на него нет. Мысли и действия людей непредсказуемы, просчитать их до совершения преступления невозможно. Если не получается предотвратить, то необходимо вникнуть в уже совершенное преступление и по возможности помочь человеку в экстремальной ситуации. За сорок пять лет юридической практики у автора в памяти накопилось много историй, которыми он решил поделиться. Для широкого круга читателей.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Когда судьба бросает в омут опасности, когда смерть заглядывает в глаза, когда приходится уповать только на бога… Позови! И он придет — надежный и верный друг, способный подставить плечо и отвести беду.