Встречи с Индонезией - [70]

Такая подготовка недостаточна, конечно, для того, чтобы написать исследование, однако ее вполне хватило на создание небольшой очерковой книги. Рассказ Я. Камоцкого весьма живой и непосредственный, как рассказ человека, впервые познающего страну, неожиданно открывающего для себя много удивительного вокруг и не утерявшего умения восторгаться увиденным. Поэтому портрет Индонезии, огромной, пятой в мире по количеству населения страны, нарисованный в этой книге, подобен любительскому снимку, запечатлевшему, несмотря на техническое несовершенство, подлинную суть виденного. Автор может просто ошибаться, может многого не заметить, наконец он может легкомысленно и наивно осмыслять происходящее, но несмотря на это, Индонезия предстает перед нами во всей своей реальности такой, какой она обрушивается на приезжего — многоцветной, многоостровной, многокультурной, многоэтничной. Как в калейдоскопе мелькают величественные памятники индояванской цивилизации VIII–X вв. — храмы Каласана, Прамбанана, Боробудура сменяются вычурным «водным дворцом» Тамансари-Таманледоком, построенным для джокьякартского султана по европейским образцам в середине XVIII в., и другими более поздними памятниками. Древний ваянг разыгрывается на фоне современных отелей; традиционные батики и икатированные ткани украшают дам на дипломатических приемах; изнывающие от жары волокиты-чиновники требуют все новые и новые сураты, в то время как буквально в двух шагах от них господствует едва ли не каменный век; на склоне вулкана в море с экзотическим названием Флорес островитяне танцуют, радуясь языческому жертвоприношению, не ведая о том, что через несколько лет лава сметет их налаженную жизнь и все придется начинать сначала; недалеко от них, на соседнем острове бушуют чуждые нам страсти, религиозная и племенная вражда…

Да, действительно, Индонезия такова. Не всем известно, что индонезийцы — это лишь название граждан Республики Индонезии, которую населяют более двухсот народов. У каждого свой язык и своя культура, отдельная территория, оригинальная традиция. Среди этих народов есть такие, которые насчитывают около 70 миллионов человек — яванцы, один из крупнейших этносов мира, а наряду с ними — маленькие, по нескольку сот или тысяч человек народности и племенные группы, типа Описанных в книге палуенцев. Одни из индонезийских народов имеют двухтысячелетнюю письменную историю — таковы, например, суматранские малайцы (в книге они названы оранг-сини, т. е. здешние люди, или местные жители); другие — хотя бы непосредственные соседи малайцев — кубу — продолжают вести едва ли не первобытный образ жизни в тропических лесах. Контрасты наблюдаются и в сфере хозяйства, материальной культуры, фольклора. На территории Индонезии крупные историко-этнографические области соседствуют друг с другом. Пересекая глубокое море Банда, мы попадаем из Азии в Океанию, периферией которой является Восточная Индонезия, где на первый взгляд все другое.

И тем не менее у этого пестрого многообразия есть и общие черты. Не случаен лозунг на государственном гербе Индонезии: «Единство в многообразии». Единство до некоторой степени определяется генетическим родством большинства индонезийских народов, говорящих на языках аустронезийской языковой семьи. Но гораздо в большей степени оно создано общностью исторических судеб, сложившейся на протяжении последнего тысячелетия. Малайский язык (его литературная норма, принятая в Индонезии, называется сейчас индонезийским языком — бахаса индонесиа), уже в средневековье ставший языком-посредником, связывавшим различные части архипелага, стал предпосылкой государственного единства страны. Национально-освободительное движение, в 1945 г. положившее конец 350-летнего голландского колониального господства, с самого начала провозгласило лозунг образования единой индонезийской нации. Об этом существенном принципе государственной политик и и идеологии автор неоднократно упоминает на страницах книги. Следует, однако, сказать, что под словом «нация» индонезийцы понимают не совсем то, что понимаем мы. Нация для них — это, в первую очередь, государственный организм, воплощение государственного единства. Если же говорить о нациях в том смысле, в каком принято понимать этот термин в советской этнографической науке, то вернее будет сказать, что сейчас в Индонезии идет формирование ряда национальных организмов, в том числе яванской нации.

Однако Индонезия — это давно уже не белое пятно на карте мира, и советскому читателю эта страна хорошо известна, о ней написано множество как оригинальных, так и переводных работ, освещающих разнообразные аспекты жизни индонезийцев. Поэтому, если бы книга Я. Камоцкого ограничивалась только характеристикой страны и заметками о храмах, батике, бычьих гонках, экскурсиях на яванские вулканы и т. д., ее не стоило бы предлагать вниманию читателя. На самом деле, в ней есть нечто большее — сюжеты, описание которых больше, пожалуй, не встретишь нигде.

В 1906 г. научный мир облетела сенсационная новость. Не чуждый интереса к этнографическим изысканиям голландский колониальный администратор Г. Й. ван Донген нашел в девственных лесах Южной Суматры группу людей, уровень развития которых был ниже, чем у любого другого народа земли. Особенно удивляло то, что кубу (так называлось это племя) с реки Ридан, казалось, не имели никаких верований, ничего похожего на религию. Многие поспешили заявить об открытии первобытного атеизма у подлинно первобытного человека, дожившего до наших дней. Вскоре было опубликовано еще несколько специальных этнографических работ о других группах кубу, изученных немецкими учеными Б. Хагеном, В. Фольцем, П. Шебестой. Выяснилось, что, хотя этот маленький народ действительно обладал весьма архаичной культурой и занимался преимущественно охотой и собирательством, вера в сверхъестественное была ему все же знакома. Некоторые группы имели шаманов, у других — существовали мифы, например, о происхождении людей от близнечной пары, совершившей инцест. Сенсационные выводы относились, как оказалось, только к кубу с Ридана, которых ни до, ни после ван Донгена никто не видел. И сам он, умный и тонкий наблюдатель, встретился с ними случайно и беседовал только в течении нескольких часов. Причем эти люди были настолько напуганы появлением европейца, что по словам ван Донгена, дрожали от страха на протяжении всего разговора, по их телам струился пот от ужаса и нервного напряжения. Конечно, принципиальный вывод о первобытном атеизме нуждался в более солидном обосновании, которое могли бы дать только настоящие этнографические исследования. В начале же XX века их методика была еще совершенно не разработана. Но, увы, с тех пор никто ни разу Не приступил к изучению кубу. А те ученые, которые к ним наведывались, предсказывали, что пройдет немного времени, и кубу исчезнут, будут полностью ассимилированы малайцами, и заниматься исследованием их традиционной культуры станет невозможно. После 20-х годов сведения о кубу в специальной литературе практически отсутствуют.