Встречи с Индонезией - [35]

В первый же свободный день после полудня отправляюсь на покорение ближайшей вершины — Манунаи, самой высокой точки острова. Ко мне присоединяются ребятишки, причем число их непрерывно растет. Брудер идет на вершину! Сенсация! Ну как мне разогнать мою свиту? С каким бы удовольствием все эти тридцать или сорок любопытных симпатичных голышей полезли бы со мной наверх. Как их спровадить? Спрашиваю, умеют ли они говорить по-индонезийски. Мальчики постарше, видимо обучающиеся в школе, отвечают «да». Тогда я говорю, что хотел бы остаться один. Это их озадачивает, они останавливаются, пропустив меня вперед, и, поскольку идти следом, на почтительном расстоянии, неинтересно, дети разбредаются кто куда. Какой, однако, странный этот иностранец! Даже сумку не разрешает понести. А как горд был бы любой мальчишка, если бы я дал ему мою сумку! Но тогда ни его, ни остальных ребят прогнать было бы совершенно невозможно.

В моем мешке кроме фотоаппарата есть фонарь и плащ с капюшоном: говорят, что будет дождь. Дождя я не боюсь, а снять прекрасный вид, открывающийся с вершины, хотелось бы.

Все-таки иду на вершину — не хочется, чтобы пропала свободная половина дня. При моем темпе работы у меня не будет оставаться свободного времени для радостей туризма. Моим доброжелателям, которые пытаются отговорить меня от этого предприятия, говорю, что я не сахарный, не растаю. С каким восторгом они повторяют:

— Да, да, брат, ты не сахарный.

Может быть, это выражение останется у них в языке как след славянских культурных влияний?

Если окружающие не считают меня сумасшедшим, то исключительно благодаря миссионеру Глинке, долгое время жившему здесь, научившему их, что эти странные люди из Польши делают массу вещей, непонятных для жителя Палуе, но кому-то для чего-то нужных. Все знают, что мы составляем описание их острова, и очень этим гордятся. Может быть, нужно, чтобы я описал и эту гору?

Сначала иду один. Потом ко мне присоединяется какой-то молодой человек. Мне вспоминаются другие горы и другие люди, часто сопровождавшие меня во время прогулок. Дома мечтаешь о далеких путешествиях, а на экваторе тоскуешь о родине! По пути встречаю женщин с корзинами, прикрепленными к свисающим с головы ремням. Корзины полны щепок. Пользуясь тем, что они нагружены и не могут убежать, фотографирую. Как всегда в таких случаях, женщины смущаются, прячутся друг за друга, смеются. Откуда они несут столько щепок? И все щепки от дерева с красной древесиной. Оказывается, выше в лесу мужчины мастерят лодку.

— Стоит посмотреть. Мужчины обычно работают в адатной одежде, — говорит мой спутник, человек бывалый, повидавший свет (какое-то время он работал в госпитале в Маумере).

При нашем появлении работа приостанавливается.

— Фото, брудер, фото, — с этими словами мужчины образуют живописную группу на стволе обрабатываемого ими дерева и, приняв позы чудо-богатырей, ждут, пока их сфотографируют. Большинство действительно в адатной одежде, с пышными шевелюрами. В центре сидит человек в обыкновенной липе, в покупной рубашке и с традиционной повязкой на голове. Делаю снимок и достаю кинокамеру. Все снова замирают по стойке «смирно». Когда я объясняю, что будет фото-хидуп (живая фотография) и что я хочу снять фильм о том, как они работают, мужчины быстро принимаются за дело. Думаю, если бы они всегда трудились в таком темпе, лодка была бы готова в течение часа. Поэтому, держа камеру на уровне глаз, терпеливо жду, пока они немного успокоятся и перестанут демонстрировать свое необыкновенное трудолюбие. После этого начинаю снимать.

Лодка строится на горе, в пятистах метрах над уровнем моря. Интересно, как ее будут спускать? Оказывается, есть специальная дорога.

— Приходите завтра, — весело приглашают меня, — соберется человек пятьдесят-сто мужчин, возьмем лодку на плечи и понесем.

Конечно, приду. Правда, это не будет песта пераху (праздник лодки), но без танцев и музыки не обойдется. Я решил поход в Аву и на Рока Тенда отложить на послезавтра. Рока Тенда — действующий вулкан, последнее извержение которого произошло два года назад, когда под тяжестью камней и пепла проломилась крыша церкви. Мне больше не представится случая присутствовать при спуске лодки на воду.

По тропинке дошел до границы между деревнями Чавалау и Леи. Там на некотором расстоянии друг от друга стоят огромные бетонные столбы с надписью: «батас» («граница»). С одной стороны — название одного округа, с другой — другого и дата установки. Интересное сочетание старины, норм адата, требующего, чтобы границы обозначались при помощи камней, и современности.

На Палуе из камня возведены только два костела и строения при них. Зато эти столбы, перед которыми показались бы ничтожно маленькими пограничные столбы, разделяющие европейские государства, сделаны из самого современного материала, построены на века.

Перейдя границу, начинаем спуск. Здесь мой спутник покидает меня. Дальше начинается не очень крутой подъем. Конечно, это не альпинистское восхождение, но идти в гору в субтропическом лесу — дело нелегкое. Кажется, ничего особенного — вершина Манунаи находится на высоте 875 метров над уровнем моря, а деревня Леи, откуда я иду, — около 500. Но в данном случае эти цифры ни о чем не говорят. Остров Палуе представляет собой размытые долины, пересеченные отвесными гребнями, а Манунаи покрыта густым лесом. Подъем облегчают вьющиеся растения, но порой я хватаюсь за лианы, покрытые острыми мелкими колючками. То и дело останавливаюсь передохнуть… Упорно карабкаюсь наверх и при этом думаю: зачем я туда лезу, чего добиваюсь? Сенсационных сообщений в международной прессе? Я даже не смогу оставить на вершине под грудой камней коробку с визитной карточкой, ибо скоро наступит сезон дождей, которые все размоют, а кроме того, здесь не только коробку — слона можно оставить в кустах, и никто никогда его не найдет. Единственное, чего мне хочется, это поднять тост за преодоление вершины, но выпить не рюмку вина, а аир келапа — великолепный холодный сок кокосового ореха.