Встречи с Индонезией - [14]

Дальнейшее сопротивление было бессмысленным, не помогли даже хлопоты миссионера, человека, прекрасно ориентировавшегося в обстановке и имевшего большие связи. Моя попытка протестовать кончилась лишь тем, что пригрозили вызвать полицию.

Итак, меня выдворяют из соображений военной безопасности! И вообще мое пребывание в Лубуклингау носит незаконный характер, потому что мой паспорт дает мне право находиться только в Джакарте, а насчет Лубуклингау там ничего не сказано. Если же мне так уж хочется остаться в Лубуклингау, я должен съездить к губернатору и получить от него сурат (официальное письмо, документ). Фотографировать без сурата тоже нельзя. Почему? Из соображений государственной безопасности. Но ведь на территории Тугомулио нет никаких военных объектов, а изучение национальной культуры не представляет угрозы для страны. К тому же относительно меня была телеграмма от губернатора, и я приехал сюда в сопровождении губернаторских чиновников. Все это так, но сурат необходим. На мои увещевания я слышал одно: «тутуп» («вопрос исчерпан»). В самый разгар полемики мои оппоненты внезапно перешли на немецкий язык и заявили, что они голодны и больше не могут вести беседу. Тогда я потребовал письменного распоряжения о моем выдворении. Сначала никто не желал об этом слышать, потом выдали мне копию письма к губернатору, в котором говорилось, что, поскольку до сих пор не получено письменного подтверждения того, что я могу находиться на территории района, бупати просит выслать соответствующий сурат. О выдворении ни слова. Еще бы: ведь подобный документ мог бы стать поводом для дипломатического конфликта и вмешательства посольства ПНР.

Миссионер, прочитав эту бумагу, развел руками и сказал, что он бессилен что-либо сделать. Хотя в ней ни слова не говорилось о необходимости моего немедленного выезда, отказ подчиниться может навлечь на меня крупные неприятности. Уж он-то знает, что к чему — повидал здесь немало.

На следующий день я уже был в Палембанге. Поскольку губернатора на месте не оказалось, меня принял его секретарь и попросил подробно написать обо всем случившемся. Если верить секретарю, бупати был должным образом уведомлен о приезде официального гостя провинции, то есть меня, — текст радиотелеграммы, который разыскали ради такого случая, не оставляет в этом ни малейших сомнений. Позднее, когда я уезжал, секретарь, прощаясь со мной, извинился.

В джунглях у друзей

В Палембанге я прежде всего подробно разузнал, где еще кроме закрытого для меня района Муси Равас живут кубу. Оказалось, что представителей этого племени можно увидеть в кечаматане[4] Баюнлинчир района Муси Баньюасин. Мне сказали, что кубу — бродячие племена, не признающие над собой никакой власти, и что они вообще «очень плохие люди». На мою просьбу пустить меня к этим «плохим людям» я получил отказ. Что скажут местные власти польскому посольству, если меня убьют? Поездка опасна, и разрешить ее никак нельзя. Эти разговоры меня только раззадорили. Подумать только: первобытное племя! Попасть в Баюнлинчир мне хотелось еще и потому, что он расположен поблизости от того места, где несколько десятилетий назад побывал голландский ученый-исследователь ван Донген, обнаруживший у кубу черты первобытного атеизма. (Бедные кубу! Служащие голландской администрации, малайцы, их чуть ли не силком выволакивали из джунглей и допрашивали. Могли ли они подумать, что привлекут к себе внимание историков религии и этнологов всего мира и что о них будет написана уйма статей и рефератов?) Мне хотелось бы самому на месте разобраться в этих вопросах. Не все казалось вполне достоверным.

Преодолев бесчисленные препятствия и сделав заявление о том, что слагаю с правительства Индонезии ответственность за мою жизнь, получаю разрешение на поездку к кубу. Во время путешествия меня будут сопровождать те самые чиновники, которые уже ездили со мной в Лубуклингау. Надо надеяться, что результаты на сей раз не окажутся такими же плачевными, какими были в прошлый раз. Один из моих спутников — педагог по образованию, автор исследования о племени кубу. Правда, увидев его труд, я испытал некоторое разочарование, ибо ожидал, что он гораздо больше по объему. Но, как бы то ни было, автор много знает о кубу — правда, только об оседлых, кубу-кампунг.

Из Палембанга автобус по расписанию отправляется в девять утра. Почему-то мы должны явиться на станцию в половине восьмого. После долгого ожидания все наконец втискиваются в автобус.

Тесновато. Если верить табличке, в автобусе всего двадцать пять мест, а набилось человек сорок. Внешне машина выглядит вполне прилично, но техническое состояние ее оставляет желать лучшего. Сломан гудок, не действует спидометр. На бешеную скорость, с которой мы сейчас помчимся, намекают тигры, изображенные на обоих бортах. Тигр — эмблема компании, которой принадлежит автобус, названный «чап мачан» («тигровый»).

Итак, уже десять, а мы все еще стоим на месте. Наконец в начале одиннадцатого тронулись. Первую сотню километров проехали довольно спокойно. Правда, один раз на границе уезда нас задержала полиция. Предъявили сурат.