Встречи под Небом - [9]

Чжу Шэнь отодвинула полотно занавеси и вышла во двор. Предстоящее ей все так же не нравилось, но в глубине двора у святящейся изнутри стенки купальни уже двигались тени, и практичный ум хозяйки, смиряясь с неизбежным и, что важнее, прибыльным, занялся прикидками, как лучше скрыть следы нового преступления, что из вещей можно оставить в доме, а что сбыть в городе через знакомого скупщика. Это были ее дела, не мужа. Просто потому, что перешли к ней по наследству от отца вместе со связями и знаниями, как сохранить семейную тайну…

Меж тем братец с дружками убрали часть плетеной перегородки, и в желтый прямоугольник проема нырнули одна за другой четыре фигуры, загородили собой свет. «Сейчас», — прислушалась женщина, с затаенным трепетом ожидая характерного звука, с которым крепкое дерево ломает череп. Но вместо него раздался шум возни, ломаемых досок, громкий стук, невнятная ругань, женский визг и…

Тихо снять перегородку из переплетения тонких жердей было недолгим делом. И вполне привычным к тому же. Разбойники, заскочившие друг за другом в ставшую сразу тесной купальню, не ожидали подвоха и потому замерли в мгновенном замешательстве, когда их жертва, голый длинноволосый парень, лежавший на скамье в глубине купальни, вдруг сел и широко ухмыльнулся им навстречу. Ход их мыслей не взялись бы описать и они сами, лишь в глазах отразилось что-то, сделавшее ухмылку «жертвы» шире. А потом Су Дай по прозвищу Боров, стоявший впереди всех, прыгнул. Вперед. На эту самую ухмылку. Всем весом своего немалого тела.

Остальные увидели, как огромная туша взмыла под стропила, перелетела метнувшуюся к выходу бадью (!) и начала падение на сидящего молодчика и проснувшуюся девушку с топорщащимися треугольниками звериных ушей. В следующий миг в ноги Лысого Юя и Сян Гуя врезалась ставшая вдруг резвой кадка с остывшей водой — им стало не до зрелищ, а Цай Хэн оказался заслонен приятелями от происходящего. Потому никто не видел, какая сила заставила Борова Дая взлететь опять, но уже в другом направлении…

На глазах Чжу Шэнь стенка купальни вдруг подалась наружу, выдавленная чем-то большим, болтающим в воздухе отростками рук и ног, пролетела шагов пять и с оглушительным треском упала на землю.

— А, — сказала госпожа Чжу.

Связанный со стенкой кизиловый столб испуганно отшатнулся наружу.

— А! — опять сказала хозяйка гостиницы.

Крыша купальни вздрогнула, хрупнула стропилами, просела. Женщина схватилась за голову. А в купальне опять завизжали, и вместе с волной пронзительного звука оттуда плеснуло светом.

Видит Небо, почтенный Чжу Гу, покойный батюшка ныне здравствующего Чжу Дуня, за два десятка лет до этой шумной ночи обновляя купальню построенную еще его отцом, и представить не мог, что на лавку, уже и так отягощенную человеческим грузом, будет прыгать взбесившийся кусок мяса весом в добрых три даня. И пусть туша даже и не коснулась старого дерева, зато тяжесть ее вместе с силой встречного удара удвоенной мерой обрушилась на доску в том месте, где в него уперлись крепкие ягодицы сидевшего человека. Лавка, в отличие от плоти, такого не выдержала, вскрикнула скрипучим голосом и с оглушительным треском сломалась, отомстив своему убийце острой щепкой в… гладкое и круглое.

Вероятно, из-за этой обидной раны Люянь не видел падения масляной лампы и нерешительного поначалу трепета освободившегося пламени на бумаге абажура. Оправдавший свое имя, «Воспламеняющий Феникс-Муж» с ревом подхватился на ноги, прыгнул на спину разбойника плескавшегося в корыте и, дотянувшись до другого, дернул того за ворот куртки вверх, отрывая его ноги от пола. Из глубины купальни ударил девичий визг. В следующий миг растерянный Цай Хэн едва успел уклониться от второго за ночь летящего тела, и тут же взмыл в воздух сам, так и не успев испугаться.

Только теперь Люянь оглянулся, чтобы увидеть, как пламя радостно пожирает обломок доски, соломенный мусор, свесившийся с просевшей крыши, и смятый халат лисы. Сама же рыжая, уже не визжала — блестя голой кожей, торопливо сгребала шелк одежды своего господина. Словно почуяв его взгляд, обернулась, сверкнула сумасшедшими глазами и оскалом улыбки, прижала тряпье к груди и метнулась наружу.

— Янь-вану в глотку… — только и нашлось. Но потом опять стало не до слов — под ногами задергался тонущий грабитель, а из глубины уже полыхающей купальни позвал Меч…

— Пожа-а-ар!

Огонь в замке дворовых стен — ужас пострашнее любых лис и обиженных витязей. И Чжу Шэнь бросила ему в пасть недавние потрясение и растерянность — пусть подавится!

— Воду-у-у!

Дом отозвался детскими криками. Как раз тогда, когда разбушевавшийся гость вытащил из кадки четвертого молодчика, с той же легкостью выбросил во двор, а потом, подняв деревянную посудину и выплеснув воду на огонь, нырнул в первые клубы дыма. Но госпоже Чжу было не до того.

— У-у! Вставай! — Шэнь дернула за ворот слабо ворочавшегося на обломках плетенки Борова Дая, но добилась только басистого стона. Зато братец, приземлившийся рядышком, встал на четвереньки и замотал головой, забормотал что-то — она ухватила его под руки.

— Поднимайся, упрямый осел! Поднимайся! Пожар!.. — женщина захлебнулась воздухом, спазм сжал горло, заставил замолкнуть до следующего вдоха. За это время она успела поставить брата на колени и дотянуться ногой до ребер Сян Гуя: — И ты тоже! Вставай, ублюдок! Сгорим ведь!